— Ритц, у меня сейчас нет времени на эту херню, — фыркнул он. — Ты не уходишь, вот и все. Ты хочешь больше денег или что?
— Нет! Иисус, Декс. Я не стараюсь играть с тобой в игры разума. Ты не представляешь, насколько я ценю все, что ты сделал для меня. Но я думаю, ты можешь найти кого-то более подходящего, чем я, — честно пояснила я ему. Ну, почти честно, не уточняя, что я начала искать новую работу сразу после того, как он меня нанял.
— Ты отлично подходишь.
— У меня нет татуировок. Половину времени, кажется, ты меня просто терпишь. Ты можешь найти кого-то, кто будет тебе нравиться больше.
Взгляд, которым он на меня медленно посмотрел, заставил меня пошатнуться. Как будто он раздумывал или переваривал сказанное мной. Декс снял свою фирменную черную кепку и положил ее на край стола, громко вздыхая.
— Детка, серьезно, у меня нет на это времени. Ты остаешься. Мне похрен, есть у тебя татуировки или нет и, если кому-нибудь есть до этого дело, они могут, на хрен, заткнуться. Ты здесь на своем месте. Ты остаешься здесь.
Его слова были как удар под дых. Ну, знаете, если бы удар под дых мог быть приятным.
Потому что навряд ли придурок говорил мне остаться, если бы так не думал. Я так считаю. Я знаю это. Мне стоило бы разозлиться, что он не разрешил мне уволиться. Опять же, появились бы вопросы, почему я оставляю работу в «Пинз» взамен детского сада, где почти половина почасовая оплата.
Если бы я действительно хотела уйти, я могла просто развернуться и выйти, и никогда не возвращаться.
— Даже не думай об этом, Ритц, — прорычал Декс со своего места. Он больше не смотрел на монитор, его взгляд приклеился ко мне, напряженно сверкая.
— Если ты уйдешь, я пойду за тобой и приведу обратно.
Совершенно неуместным стало то, что от его слов по моему позвоночнику прошла дрожь.
— Перезвони на другую работу, скажи им, что ты не выйдешь, а потом у меня есть заказ, который ты должна будешь обработать.
— Но я ведь уже сказала им, что выйду на работу.
— А я тебе сказал, что ты не выйдешь, — он поднял бровь. — Я уже обучил тебя. Ты хочешь больше денег, я могу немного добавить, пока год не закончился. Я уже говорил, что в сентябре добавлю тебя в страховку. И больше об этом не хочу говорить, детка.
И кто мне сказал, что это будет легко? Что мне стоит волноваться о том, как рассказать ему, что я увольняюсь?
Спорить с ним было бесполезно. Я знала это, но все же решила попробовать еще раз.
— Но…
Декс потер руками лицо, его глаза были широко раскрыты в напряжении.
— Детка, я сам все и всех здесь выбирал. Я знаю, чего хочу и получаю это, — он вздохнул. — И я защищаю то, что принадлежит мне.
* * *
Я убралась и, прежде чем уйти, убедилась, что парням ничего не нужно. Домой я бежала немного позже, чем обычно. Мне нужно было купить в аптеке несколько вещей, которые я забыла захватить перед работой. Заскочив в первый не такой уж ужасный Волгринс (прим. пер. — Крупнейшая аптечная сеть в США), купила новую бритву и бальзам для губ и направилась к Сонни.
Мои мысли были в беспорядке, но все на чем я смогла сосредоточиться в тот момент, так это попасть домой, поесть, завалиться на диван и расслабиться. Благодаря выставке и стрессу из-за решения, что с понедельника я уволюсь из «Пинз», мое тело страдало от долгих дней ожидания. Не упоминая тот факт, что мой мозг прокручивал разные сценарии и идеи того, что я могла сделать, чтобы изменить свою жизнь к лучшему.
Мне был дан второй шанс, так что казалось справедливо воспользоваться им. Какой смысл тратить годы, месяцы, недели, дни, минуты, даже сраные моменты жизни после всего, через что я прошла? Мои мама и бабуля так много сделали для меня. Мне стоило догадаться.
Сонни не проходил через такое, как я. У него была хорошая работа, дом и, кроме того дерьма с нашим донором спермы, безопасность. Впереди у него было светлое будущее.
Даже Декс сумел выбраться из тени отца, каким-то образом оставшись в реформированной версии того же клуба, который потерял половину своих членов на протяжении многих лет, отодвинул годы проведенные в тюрьме и построил успешный бизнес… вновь обрел надежду в мире.
Если они смогли это сделать, то и у меня все получится. Это было лишь вопросом времени.
Поставив машину на парковку напротив дома, я случайно посмотрела дальше по улице в противоположном направлении от моего приезда. То, что я увидела, заставило волоски на затылке встать дыбом. Я забыла о еде и просмотре исторического канала.
Там стояли три человека, байкеры старой школы, через два дома от меня. Трое мужчин, которых я еле смогла рассмотреть под освещением уличного фонаря. Это были те же долбаные ребята с вечеринки, и двое из тех ребят проезжали незадолго до этого дальше по улице. Один с бритой головой был в центре. Его большое тело выглядело довольно внушительно с того места, где он стоял.
Дерьмо!
Дважды дерьмо!
Что-то во мне твердило, что здесь что-то не так. Эти ребята не такие, как Трип или Лютер, или другие люди, которых я видела в Мейхеме. Эти ребята не из клуба Сонни.
Так что я сделала то, что сделала бы любая умная женщина, смотревшая много фильмов, я вытащила свою задницу из машины, сосредоточившись на двери, зажала ключи между пальцами для защиты в стиле Росомахи и проскользнула в дверь в одну наносекунду, захлопнув ее.
А затем я закричала:
— Сонни!
* * *
— Ты уверена?
Я посмотрела на темноволосого человека, сидящего напротив меня, и медленно кивнула. Мы сидели за кухонным столом, пока я поглощала тост и стакан теплого молока перед сном. Это была обычная привычка.
Если бы только не было этих ужасных байкеров дальше по улице. И, если бы Сонни не выглядел так, будто борется с каждой клеточкой своего тела, чтобы не выпустить что-то уродливое, находящееся в его светло-карих глазах.
— Это те же парни, — я откусила кусочек тоста. — Я видела их в баре той ночью, и я клянусь, спустя несколько недель, они проезжали по улице, странно оглядываясь. У них куртки, а не жилетки. И тот огромный лысый парень выглядел знакомо.
Его внимание было сфокусировано на стене, пока его руки подпирали подбородок.
— Блять, — пробормотал он. — Блять. Блять. Блять.
— Что? — мой вопрос прозвучал спокойно.
Его глаза оставались прикованными к стене.
Ладно, он не собирался мне ничего рассказывать, так что я собиралась приступить к плану Б.
Я потянулась к его руке, усиленно стараясь не позволить тем крупицам страха захватить меня полностью.
— Сонни, ты что-то сделал?
Он закрыл глаза и зарычал. Его руки сжались в стальные кулаки на столе, и он сделал длинный выдох.
— Если что-то произошло, я помогу тебе, — пообещала я ему. Потому что я такая. Есть очень мало вещей, которые я не сделаю для него. Например, назвать себе его алиби, если он сделал что-то ужасное.
Сонни разжал пальцы и обхватил мой локоть, немножко сжимая.
— Я ничего не сделал, Риззи.
Иисус, блядь, Христос. Он назвал меня Риззи. Он называл меня этим именем, только если у него очень плохие новости.
— Что случилось?
Он зарычал, отчего я толкнула его в ребра.
— Они вроде твоих… заклятых врагов или что? — спросила я его спокойно, бросая хлеб обратно на тарелку. Скорее всего, я выглядела полной идиоткой, используя такую терминологию, но я не знала язык байкеров и подумала, что это описание достаточно хорошо сработало, потому что его щеки дрогнули, а губы затвердели.
Он откинулся на своем стуле, зажмурив глаза.
— Что-то вроде, но не так, — он помолчал. — Они часть группы подражателей из Сан-Антонио, которые не фанатеют от территории МК.
О, Боже, я жила в реалити-шоу.
Я моргнула, абсолютно ошарашенная.
— Ты же говорил, что ребята больше не занимаются херней, — я оттолкнула тарелку, уставившись на него.
Он собирался рассказать мне правду, черт его побери. Моя мама рассказывала мне, что когда мой отец ушел из мотоклуба, они начали сотрудничать с распространителями, чтобы это не значило. Я четко помню, что Сонни рассказывал мне, что президент, старый мозговитый Лютер, которого я видела в баре с очень молодой девицей, разделил клуб, очистив его. В отместку убили его жену.
Он опустил глаза, прикрывая рукой лоб и закрывая глаза.