— Расслабься, детка, — пробормотал он наконец.
Как будто это так просто. Мое тело было напряжено. Говорить себе о том, что это было неправильно, словно как сражаться с океанским приливом — противоестественно.
— Я не могу.
— Можешь, — гладкая ладонь Декса сжала мою ягодицу, и я резко втянула в себя воздух. Какого дьявола я сопротивлялась этому?
— Я не знаю, что мне делать, — проболталась я, зажмурив глаза.
— Зато я знаю, моя сладкая девочка, — его усмешка была выразительной и порочной.
И после этих слов, мне следовало бы сдаться полностью. Перестать бороться и пусть дальше все будет, как будет.
Прежде, чем я поняла, что он делает, его рука вынырнула из моих трусиков, вес его тела исчез с моей спины. Две огромные бесцеремонные ладони сжали мои лодыжки сразу же после этого и опрокинули меня на спину.
А затем он оказался на мне.
Опираясь на руки и колени, он склонил ко мне свое прекрасное мужественное лицо, покрытое густой темной щетиной. Мягкие губы, ярко-синие глаза и Уриэль приветствовали меня.
И как будто этого было недостаточно, чтобы сломить меня, он был еще и без рубашки. Под его гладкой, загорелой и упругой кожей ощущались твердые, словно вылепленные, мышцы, над которыми он работал большую часть недели в спортзале. И сейчас он нависал надо мной, без какого-либо намека на дружеские отношения, как это было в Остине. Черт, это было совсем не так, как неделю назад после дня рождения его племянницы…
О, Боже. О. Мой. Бог.
Я недавно уже видела его без рубашки, но его торс был настолько хорош, что с каждым разом он нравился мне все больше и больше.
Первым, что мне снова бросилось в глаза, были маленькие стальные колечки в его идеальных темных сосках. Маленькие соски на мускулистой груди и идеальные выступающие шесть кубиков. Шесть кубиков, которые предшествовали сладким изгибам V-образной мышцы, исчезающей внизу черных боксеров… которые не скрывали массивную выпуклость у него в паху.
И тогда я вспомнила, что у него есть пирсинг и на члене.
Какого черта мне удалось не лишиться сознания — это тайна покрытая мраком. Что не было тайной, так это почему у меня во рту внезапно все пересохло. Я уверена, что перестала дышать. Любой мужчина или женщина почувствовали бы то же самое на моем месте.
Декс был лучшим из всех, кого я когда-либо видела на фото или телевидении. Я могла бы даже назвать его божественным, если бы он не выглядел так, будто работал на дьявола, а не на хороших парней. Черные и цветные линии охватывали почти весь его торс, возвышая его магическую эфемерную красоту. В течение пары последних месяцев я никогда не видела его одетого во что-то меньшее, чем джинсы и футболку, за исключением нашего пребывания в Хьюстоне и того раза, когда мы вместе спали в кровати.
И в этот момент я была признательна ему, что спустя столько времени я могу увидеть все так близко. Каждый рукав из татуировок на его руках, что я видела день ото дня, истекал кровавыми чернилами, переплетаясь в узорах на его плечах и груди. Только его живот был чист от ярких черных, синих, серых и красных чернил, которые разукрашивали его кожу. Уриэль, его татуировка-осьминог, познакомил меня со своими большими, красивыми деталями и классическим, поразительно ярко красным телом.
Я с трудом перевела взгляд от контрастных цветов к его паху и обратно. И тут заметила, что он смотрит на меня своими серьезными ярко-синими глазами.
— Черт, — его голос прозвучал хрипло, но не так, будто спросонья, а совсем иначе. — В какой гребаной вселенной я жил, если думал, что смогу послушаться твоего брата?
Святый Боже.
Несмотря на то, что мне удалось удержаться от полной отключки, мой голос умер тысячью смертей от совершенства Декса Локка. Поэтому я смогла ответить ему лишь трясущейся нервной улыбкой.
— Айрис.
О дорогой Боже.
— Я никогда не причиню тебе боли, — прошептал он.
Иисус. Это было нереально.
Я хотела его, и это было плохо, потому что, я знала, мне следовало уйти и вести себя как порядочная женщина. Как женщина, которая видела жизнь своей матери, разрушенную лживым, запавшим в ее сердце байкером. Но мужчина надо мной не был лжецом. Он был добрым и заботливым, под защитой которого, я была будто спрятана в кокон, состоящий лишь из огня и чувств. Уверена, что смогла бы жить без этого. Я смогла бы жить без этого, и все было бы прекрасно, но… это звучало чертовски ужасно.
Я бы приняла это. Я бы приняла Декса с его ужасным темпераментом, который никогда не заставит меня сомневаться в том, что он беспокоится обо мне и заботится, хотя единственное с чем он не мог справиться, это со своим взрывным характером.
Декс посмотрел на меня, пойманную, как оленя в свете фар, обездвиженную и напуганную. Линии его тела были для меня как песни сирен, зазывающих меня в сети, пока он оставался на месте такой спокойный. Его пресс, его бицепсы, его мускулистые бедра, которые я быстро окинула оценивающим взглядом, все это взывало ко мне.
Он обхватил меня за талию одной рукой, поддерживая за шею другой. Тепло его тела грело меня сквозь одежду, хотя мы и были на расстоянии друг от друга. Это не помогало, я могла так отчетливо ощущать запах Декса, будто он был еще ближе, чем до этого.
— Знал, что ты маленькая невинная штучка с самого того момента, как увидел тебя испуганную, стоящую перед салоном. Такая сладкая. Такая хорошая, — он наклонил свою голову, чтобы нежно прикусить мой подбородок своими зубами. — Ты не представляешь, что для меня означает твое доверие, Ритц. Если бы я был хорошим человеком, я бы посоветовал тебе найти кого-нибудь получше. Кого-нибудь, кто не будет терять голову от желания трахнуть тебя.
Его язык обвел овал моего подбородка.
— Но я не хороший человек. И я собираюсь взять все, что ты захочешь мне дать, и то, что не захочешь тоже.
Смертельный страйк. Смертельный, смертельный, смертельный.
Его голос был такой хриплый и грубый, это производило эффект тысячи рождественских огней, которыми засветился каждый мой нерв. И эти его слова. Святые небеса. Клетки моего мозга не могли воспринимать все, что он говорил, без того чтобы не забыть, как дышать.
Лоб Декса нежно коснулся моего, как будто он мог почувствовать эмоции, бурлившие внутри меня.
— Я хочу все это, детка.
Мое дыхание сбилось на выдохе, а взгляд опустился на грубую красоту прекрасного рта Декса всего в сантиметре от меня.
— Почему? — пришлось напомнить ему.
— Почему? — переспросил он томным, низким голосом.
— Я не понимаю, чем я тебе так нравлюсь. Я не твой тип, — это была моя единственная защита. Я никогда так ничего не хотела, а тем более, настолько сильно, как хотела этого татуированного бесцеремонного мужчину. Но часть меня была очень обеспокоена, чем я его так зацепила.
Он усмехнулся.
— Опять напрашиваешься на комплименты? — его теплое дыхание коснулось моих губ.
— Нет.
Я буквально почувствовала его улыбку возле своего лица.
— Конечно, нет, — промурлыкал он, покусывая мою нижнюю губу.
— С чего ты хочешь, чтобы я начал, детка? Ты хочешь знать, что мне нравится в тебе, кроме этой сладкой попки? И этих ног в этих крошечных шортах?
Его губы коснулись уголка моего рта.
— У тебя самое красивое лицо, которое я когда-либо видел, — его губы пробежались по линии моего подбородка. Его дыхание было обжигающим, но я покрылась мурашками. — А эта улыбка, с которой ты пыталась меня поддеть. Эта чертова улыбка, до которой мне никогда не было дела, пока я не встретил тебя.
Я собиралась ответить ему, и он, скорее всего почувствовав это, еще раз мимолетно коснулся языком моего подбородка.
— Но ты расколола меня, как никто другой. Это понравилось мне больше всего, — Декс прочистил горло. — Может быть.
У меня внутри все сжалось в конвульсии. Сжалось и умерло, и умирало снова и снова. Я откинула голову назад и посмотрела на изголовье кровати.
— Ну, ты и загнул!
— Я думаю, ты сокровище, — мягкий смешок вырвался из его горла.
Этого было достаточно.
Больше меня ничего не волновало. Он был моим боссом, другом моего брата, Вдоводелом, бывшим преступником и мужчиной, которого я обычно видела с другими женщинами. Но он был всем, что окружало меня: и хорошим, и плохим. В худшем случае, если между нами возникнет неловкость, я могла бы переехать куда-нибудь. Мне пришлось сделать гигантский вдох, я уже пережила один эпичный разрыв, еще один не убьет меня.