Выбрать главу

Каждый раз мне приходилось звонить ему по той или иной причине. Мудак. Скользкий ублюдок. Скользкий ублюдок с маленьким членом. Правда? Возможно, он не был бы так зол на мир, если бы его лобковые волосы не были бы длиннее его полноценной эрекции. О Боже, мне было неловко думать о том, что было под его одеждой, но это было лучшее оскорбление, которое я могла придумать.

Обычно, я не держу обиды. Если меня что-то расстраивало, то я могла быстро прийти в себя. Злость забрала много сил и выбила меня из колеи, но я не должна нервничать на работе, если этого можно избежать. Плюс, в жизни существует не так уж и много вещей, из-за которых реально стоит переживать.

До сегодняшнего дня.

После уборки своего рабочего стола и выключения компьютера, я протерла кофейный столик и сложила журналы и папку с образцами татуировок на место. Я на всякий случай подмела пол у входа, и собралась спреем обработать рамки, висящие на стене, потому что видела, как люди постоянно трогали стекло. Почти закончив, я заметила, что в каждой рамке были статьи, вырезки или упоминания про «Пинз и Нидлс» или о работе Декса Локка.

Некоторые фразы бросались в глаза, хотя я даже не пыталась прочитать статьи. До смешного огромные шрифты делали невозможным для меня не прочитать высказывания.

«Рисование — единственный урок в школе, который я не прогуливал» — заголовок располагался прямо под фотографией Декса, стоявшего у салона со скрещенными руками на груди. Как типично.

«Это — зависимость», — гласила другая статья.

Но там была еще одна, которая заставила меня закатить глаза. «Больше за это не арестуют».

Бла-бла-бла.

Я как раз протирала одну из них, когда услышала:

— Ритц.

Я знала, что это говорит Декс. Он обладал собственной уникальной манерой растягивать слова, его голос был низким и глубоким. Смесь баритона и хрипотцы. Я бы не отказалась слушать кого-то другого целый день с таким голосом, но Декса? Я бы с удовольствием не слышала его голос, ну скажем так, до конца своих дней.

— Ритц!

Теперь он хочет поговорить? Ха! Я сбрызнула стекло и быстренько вытерла его, игнорируя Декса.

— Детка.

Придурок. Я подвинулась дальше и сбрызнула следующую рамку.

— Детка, я к тебе обращаюсь. На секунду прекрати чистить, — сказал он, и звучавшее раздражение в его голосе указывало на то, что этот человек не привык повторять

Я остановилась и посмотрела на него, хотя очень не хотела этого делать. Он стоял возле стола, засунув руки в передние карманы.

— Да? — спросила я, удерживая свой взгляд только на его шее.

— Ритц, — он повторил имя, которое использовал впервые.

— Меня зовут … — я начала говорить до того, как он меня прервал.

— Ты можешь посмотреть на меня?

НЕТ.

Уже есть лекарство от гонореи? Я стиснула зубы.

— Ты не сказал мне, что хочешь, чтобы я делала, пока вы, ребята, работаете, так что я решила прибраться. Блейк сказал, что вы повесите… — начала я рассказывать его шее, на удивление, спокойным голосом. Никто бы даже не сказал, что целый день я боролась со слезами.

— Посмотри на меня, — Декс прервал меня тихим голосом.

Медленно, борясь со всей болью от его дерьмовых слов, я посмотрела ему в глаза.

— Да? — мои слова звучали так, будто их доставали из горла ржавым пинцетом.

Я заметила какую-то непонятную эмоцию, отразившуюся в его синих глазах, пока я, в течение всего десяти секунд неохотно удерживала на нем свой взгляд, до того, как отвернулась и снова принялась натирать рамки.

Декс выдохнул. И прозвучало это так, будто он потер руки, перед тем как заговорить.

— Ты должна быть жестче, — сказал он.

О, МОЙ БОГ. Первый человек в моей жизни, которого я должна была бы ударить в лицо, был 6,3 футовым байкером, и я предположила, что именно за выбивание дерьма он попал в тюрьму. Из всех людей в мире меньше меня, кого я могла бы выбрать, и это был именно он, кого я хотела долбануть по яйцам? Не Сонни, или даже не Трип, которые не произвели на меня впечатления, что попытаются меня убить?

Я ощетинилась, и мои зубы сжались с огромной скоростью.

Мне нужна работа.

Мне нужна работа.

Мне нужна работа.

— Протрешь витрины для меня, — добавил он тихим голосом, который шел вразрез с тем голосом, которым он говорил минуту назад. Как этот мужчина мог так спокойно разговаривать, если ранее он словно плевался кинжалами?

— Хорошо, — я пожала плечами и снова проглотила то мерзкое ощущение в горле.

— Правда?

Я сдержала свой долгий вздох, продолжая пялиться на заголовок «Сделай мне тату!» в журнале, пока вытирала разводы на стекле. Я не собиралась с ним спорить, я не собиралась переживать из-за того факта, что он не помнил как меня зовут, и определенно не собиралась дать ему понять, как хреново он заставил меня себя чувствовать. Вообще-то, мне становилось проще думать о другой работе.