— Подожди!
Я заставила себя обернуться, и увидела его бегущим ко мне.
— Да?
— Какого хрена ты делаешь? — сократив дистанцию между нами, он остановился всего в двух футах от меня.
Я моргнула. Что?
— Ты сказал мне, что я могу быть свободна, когда буду готова.
Я моргнула еще раз.
— Я была готова.
Потрясенные глаза Декса, даже под тусклым уличным светом, который отбрасывал тени, смотрели с недоверием.
— Детка, я сказал, что ты можешь идти, когда будешь готова, но, на хрен, не сама. Ты не можешь разгуливать в этой части города в одиночку так поздно.
Этот парень меня только что… отчитал?
И что, на хрен, он имел в виду под этой частью города? Эта часть города выглядит довольно безопасно.
— Моя машина там, — сказала я ему, указывая в направлении соседнего участка.
Декс пожал плечами.
— У тебя должно быть хоть какое-то чувство самосохранения или что-то вроде этого, детка. Нельзя здесь разгуливать в одиночку.
— Это прямо здесь, — повторила я снова. Серьезно, машина была в тридцати шагах отсюда.
— Мне похуй, — отметил он. — Давай, я должен закрыть салон. Последнее, что мне нужно, это что бы твой чертов братец оторвал мне яйца, если с тобой что-нибудь случится. — Декс обернул свои пальцы — длинные, не слишком тонкие, но очень, очень, очень мужские — вокруг моей руки и потянул меня через улицу.
Я пошевелила своей рукой в его легкой хватке, указывая на свою машину свободной рукой.
— Ты можешь отпустить мою руку, — дернув ее снова, но бесполезно, так как он крепко меня держал.
— Мне не нужна нянька, но я ценю твой жест, — застонала я на выдохе, потянув свою руку из его хватки еще раз.
— Очевидно, что тебе нужна нянька, если ты шатаешься в заднице Остина одна, поздно ночью, детка, — он потряс головой, обводя меня, не так нежно, вокруг белого Ниссана Фронтье Блейка, прямо к моему старенькому Форду. — Так чертовски глупо, — произнес на выдохе он.
Придурок. Полный придурок.
— Я не дура, и я не долбаная идиотка, — рявкнула я, дергая снова свою руку, но он не отпускал.
Он также ничего не сказал. Единственный звук, который вышел из него был резкий вдох, который было невозможно не услышать.
— Можешь теперь отпустить мою руку, пожалуйста? — Какого черта я сказала, пожалуйста? Я пыталась вырваться из его захвата, чувствуя себя идиоткой, прося позволения вернуть контроль над своим телом. Я должна была просто… потребовать, черт.
— Нет.
Его простой, краткий ответ раздражал меня.
— Нет, пока ты не в машине, — пояснил Декс.
Я потянула руку из его захвата.
— Отпусти. Мою. Руку, — я понизила свой голос до шепота. — Иначе…
Ему не стоило знать, что «иначе» по-моему значит, влупить по его крошечным орешкам своей рукой.
Декс не ответил и ничего не сказал, просто потянул нас и остановился напротив моего Фокуса. Я копалась в сумке с минуту, моя рука была свободна.
— Спасибо, что проводил меня, — пробормотала я ему, все еще возмущенная. Все еще обозленная. Все еще удерживая свои глаза на миллион миль от лица Козла Декса.
Тебе нужна работа.
Тебе нужна работа.
Тебе нужна работа.
Но это не значит, что я полностью заткнулась. Мой дурацкий рот продолжал.
— Я не полная идиотка, чтобы не обращать внимания на то, что творится вокруг, кстати.
Ладно, могло быть и хуже.
Обычно, я была бы шокирована, насколько сердитой я вдруг себя почувствовала. Все выглядело так, будто два дня работы с этим засранцем и последние десять лет моей жизни внезапно объединились в цунами раздражения, который угрожал затопить все в мире. Нормальная Айрис должна была и могла бы продолжать игнорировать Декса Локка. Притвориться, что его слова ничего не значат для меня, но та Айрис, очевидно, была жертвой цунами.
Он не сказал ни слова долгую минуту, рука, покрытая чернилами, потянула за воротник его рубашки с вырезом под горло. Его плотно облегающей серой рубашки с вырезом под горло. Пф. Это казалось так чертовски несправедливо. Должен быть стандарт, что привлекательные мужчины так же приятны внутри, как и снаружи. Но они не такие, и это постоянно раздражало.
— Ритц? — спросил он таким мягким тоном, что я не представляла, что могу когда-либо услышать от него. Сухой, скучающий тон, казалось, был неотъемлемой частью его повседневного использования голосовых связок.
Я зарычала.
— Меня зовут …
— Ритц.
— Нет, — сказала я ему, ладно, его шее.
— Посмотри на меня, — сказал он, но прозвучало это как приказ.
Я не хотела, и я знала, что он тоже знал об этом.
— Детка, посмотри на меня, — повторил он приказ, все еще слабым, небрежным голосом.
Медленно, как ползет улитка, я подняла глаза к его лицу, понимая, что безупречное лицо, которое уставилось на меня в ответ, было воплощением демона.