Над видеофоном повис голографический портрет. Диспетчер бледный как мел. Не глядя на собеседника, поздоровался, словно забыл, что они уже виделись утром. Несколько секунд молчал, то поднимая взгляд на Ивана и тут же опуская их обратно, как будто в чем-то провинился. Парень явно не просто растерян, а донельзя испуган. Иван глядел на диспетчера и больше всего боялся, что в его глазах отразится владевший им страх и растерянность.
— Иван — нарушая правила радиообмена, диспетчер назвал космонавта по имени, остановился, нервно прикусив губу. Несколько мгновений безмолвно смотрел на пилота, потом с натугой произнес:
— Мы не сможем дистанционно устранить неисправность оружейной консоли, только на базе… а по расчету эту чертов камень ударит Ковчег в районе пещер с тропическим природным парком всего через пять минут, — некоторое время он еще помолчал, потом выдавил из себя, — Он пробьёт броню и разрушит район пещеры с тропическим природным парком. Там сейчас экскурсия — воспитательница с ребятишками из первого детсада. Мы попытаемся эвакуировать детей, но вряд ли успеем, слишком мало времени. Я ничего не могу тебе приказывать в такой ситуации, просто прошу… сделай все возможное. Иначе, придется опустить гермодвери чтобы спасти остальной корабль.
Изображение, медленно рассыпавшись искрами, исчезло, лишь холодные иголочки звезд вглядывались через лобовое стекло в пилотажный отсек. Тишина, лишь на грани слышимости тихо шуршит что-то внутри приборной панели. Случилось самое страшное, что только могло произойти. Одновременно вышли из строя и лазерные батареи Ковчега и ракетные установки дежурного космического корабля. Почему так случилось, кто виноват, все потом. Сейчас важно, что люди, на свою беду попавшие в район, куда ударит метеорит обречены на верную смерть. Небесный странник при встрече с Ковчегом, взорвётся с мощностью сопоставимой с взрывом ядерной бомбы. Если даже кто-то в дальних уголках парка и уцелеет, его добьет вакуум.
Страшные картины, одна за другой возникли в воспаленном воображении юного космонавта. Безжизненный мертвый лес и распухшие от попадания в вакуум тела погибших детей. Все это будет на его совести, а взять ситуацию под контроль он не в состоянии. Ему жутко захотелось обратно, на Ковчег. Вернуться, все забыть, заставить себя не думать… Даже не от страха. Скорее, от инстинктивного стремления защитить психику от запредельной нагрузки. Это как отрывать от поджившей раны намертво присохшие бинты.
Иван повернулся к дисплею. Несколько мгновений он, широко раскрыв глаза, завороженно следил как мерцающая точка метеорита неторопливо приближается к Ковчегу. Страх, но не за себя, а за то, что он не сможет предотвратить, хотя обязан! Как не было, пожалуй, еще никогда в жизни. Секунды, оставшиеся до столкновения, как вода сквозь пальцы, неумолимо утекали. В заполнившей пилотажную звенящей тишине, громко бухало о ребра сердце.
Запрограммировать траекторию корабля на таран, а самому одеть скафандр и выйти в космос? Не вариант. Скорость космолета многие тысячи километров в секунду. Без защиты магнитного поля корабля, он в считанные минуты загнется от лучевой болезни. Это лишь кажется, что межзвездное пространство пусто, а на самом деле оно полно заряженных частиц, смертельно опасных на больших скоростях. В голове бился хаос. Да как же так! — мысли метались, ускользали, так что юноше было трудно додумать хотя бы одну из них до конца.
Дети, погибнут! Настя — они договорились встретиться после дежурства…
Матушка, он обещал ей, что проведет вечер дома…
Содрогнувшись всем телом, достал из кармана платок и еще раз вытер взмокший лоб.
Неужели остается только один выход таран? Это верная смерть, несмотря на совершенство земной техники.
Космолет испариться в плазменной вспышке.
Или он, или дети — кто-то погибнет!
Возникшая мысль была страшна и ужасала, но иного способа предотвратить катастрофу космонавт не видел. Сильнейший ледяной озноб прокатился по телу, и спазм сжал горло. Иван поднял руку к лицу. Пальцы мелко дрожали, а ладони мокрые, как у лягушки.