— Понял Вас! Взлет разрешаю — басовито грянуло из наушников — и удачи!
Коротко, предупреждающе взвизгнула сирена, зашуршали гидроприводы, поднимая тушу космолета над плитами стартовой вертикально. Ложемент провернулся, предохранительные ремни натянулись, фиксируя пилота поперек движения. Снаружи донеслось довольное чавканье компрессора, откачивающего воздух со стартовой площадки, звук постепенно становилось все более глухим — разреженный воздух плохо проводит звук. Наконец за бортом наступила тишина. Все там остался вакуум. Через минуту, гидропривод бесшумно открыл люк в космос. Сквозь лобовое стекло, на фоне антрацитовой черноты Вселенной, холодно сверкнули разноцветные искорки звезд. От бездонности и близости космоса по спине Ивана пробежал холодок. Казалось еще немного и вселенная ворвется на стартовую.
— Предстартовая готовность тридцать секунд, — послышалось в наушниках.
Юного космонавта охватило ощущение чистого незамутненного счастья, какое он обычно испытывал перед стартом. Ради счастья минут и часов полета он и пошел учиться на космонавта. Застегнув крепления шлема, чуть дрогнувшей рукой перевел тумблер на приборной панели в положение «Старт». С этого момента управление в свои руки приняла автоматика, а от космонавта уже ничего не зависело. Электромагнитная катапульта, на секунду со всей силой вжав космонавта в ложемент, метнула тушу корабля навстречу Космосу. В глазах потемнело от трех, а то и всех четырех единиц перегрузки, ускорение с силой пресса вмяло в кресло, предохранительные ремни до боли вдавились в тело. Зрение сузилось до туннельного, все, что на периферии, подернула пелена. Впрочем, неприятные ощущения длились недолго, через несколько мгновений они исчезли. Вокруг корабля простиралась в бесконечность чернильная тьма космоса, пронизанная колкими лучиками далеких звезд. Где-то там, прямо по курсу, на расстоянии многих световых лет лежала Земля. Родная, далекая и таинственная планета-мать, которую ему не суждено увидеть.
Неторопливо загорелся экран радара, корабельный мозг запустил программу сканирования пространства. Невесомость. Вместе с ней нахлынуло ощущение невообразимой легкости, но, всего на несколько секунд. Снизу оглушительно загудели маршевые двигатели, словно одновременно взревело целое стадо слонов, корабль затрясло мелкой дрожью. Ускорение вновь жестко вдавило в ложемент, разноцветные искорки звезд за лобовым стеклом дрогнули и медленно поползли в сторону. Впрочем, ускорение детское, всего 3 g. Не то, что во время учебы! В ходе тренировки на центрифуге, на первом курсе, он при 12 g потерял сознание. В результате загремел на неделю в больницу. Тогда Иван очень испугался, что отчислят по здоровью, но все обошлось. Врачебная комиссия вынесла вердикт: годен к службе без ограничений.
Корабль сначала неторопливо, а затем все быстрее ускоряясь, принялся описывать гигантскую дугу в пространстве. Мимо, стремительно пронеслась угольно черная глыба Ковчега. На грани восприятия космонавт успел разглядеть язык алый плазмы тормозящих двигателей, сменившийся видом усыпанной разноцветными искорками звезд угольно-черного космоса.
Прошли полчаса, заполненные откровенной скукой. Пока космолет не прибудет в район патрулирования, впереди по курсу Ковчега, больше ничем не займешься. Наконец компьютер пискнул, сообщая, что успешно выполнил ювелирную работу. По монитору поплыло уведомление: «Борт 3/альфа прибыл». Все, на месте, довольно улыбаясь, подумал Иван и переключился с автопилота на ручное управление, затем нажал на кнопку выключения ракетного двигателя. Тот поурчал, стремительно меняя тональность, замолчал. Наступила оглушительная тишина, лишь едва слышно шуршало внутри приборной панели. За тонкой преградой лобового стекла, расцвеченная сверкающими точками звезд, тьма Мироздания. Настроение стремительно поменялось, он тихо вздохнул. На секунду Иван почувствовал себя очень одиноким и показалось, что он остался один во всей Вселенной. В любой момент молодой космонавт мог связаться с людьми и возвратиться на Ковчег, но нахлынувшее ощущение было такой силы, что он, не раздумывая, включил задний обзорный экран и обернулся на то место, где должен находиться Ковчег. Самого корабля не видно, расстояние слишком велико, но огненный язык тормозящих двигателей все еще заметен. Иван вновь вздохнул и отключил экран, работа не ждет, пора принимать дежурство.
Первым делом Иван сбросил надоевший шлем, словно воздушный шарик, он мягко взлетел к потолку. Молодой космонавт с облегчением выдохнул. Поток почти земного воздуха, так непохожий на безвкусный газовую смесь, подаваемую из баллонов скафандра, ринулся в легкие. Это здорово! Молодой человек просиял и хохотнул от переполнявших эмоций. Сбылась мечта идиота! Он, как отец, стал космонавтом. Отец, служил космонавтом и погиб в аварии. В памяти Ивана остались сильные руки подбрасывающего его, совсем маленького, к далекому потолку и ощущение невероятного счастья. Аварии редко, но все еще случались. Космос, по самой своей сути безжалостный и враждебный к жизни, собирал кровавую жатву во все времена. Люди погибали в космосе с момента первого выхода за пределы атмосферы, умирают сейчас и будут погибать в будущем. Задыхаться в разбитых, лишенных атмосферы кораблях, замерзать при отказах систем жизнеобеспечения, превращаться в межзвездную пыль во время внезапных взрывов двигателей. Чтобы этого не случилось, люди будут совершенствовать корабли, разрабатывать сложные системы спасения при катастрофах, но только одно точно не станут делать. Останавливаться на пути вперед, к звездам. Для этого представители рода приматов, самовольно присвоившие себе название сапиенсов, то есть разумных, слишком любопытны и беспокойны.