— Ты что никак, помирать собрался? Не для этого мы тебя с того света вытащили! — торопливо возмутилась врач, выдернула из кармана ручной инъектор, что-то подкрутила в нем и воткнула в руку больного. Иван ощутил легкий укол, через несколько секунд мир поплыл перед его глазами, веки потяжелели, и он плавно соскользнул в сон.
Проснулся он через несколько часов, чувствуя себя гораздо лучше, чем утром. Лившийся в окно свет ярко освещая палату. Похоже уже полдень, понял Иван. Откуда-то снаружи, послышалась трель звонка. Через минуту дверь открылась, появилась давешняя врач. В этот раз она выглядела тихой и молчаливой и ограничила общение с больным только самыми необходимыми словами. Вытащив медицинский сканер и осмотрев все, что ее интересовало, врачиха заявила, мол, все хорошо. Отдыхай пока. Включила на прощание головизор, вручила ему пульт управления и умчалась.
Ну что же, хорошо, что ушла, решил Иван, можно спокойно подумать. Ему было невыразимо горестно на душе. Он неподвижно лежал на кровати и смотрел сухими глазами куда-то в потолок. Грудь почти не болела, не отвлекала от невеселых мыслей и не мешала вспоминать Алексея Машеру. Рассудком Иван понимал, что больше никогда не увидит его, а вот сердцем отказывался это принять. Он был даже не другом а братом. И теперь его не стало. Иван погрузился в воспоминания. Однажды, на первом году учебы в колледже он сцепился с парнем со второго курса. Дело чуть не дошло до драки, а Алексей разнял и помирил их. Он вспоминал выражение лица названного брата, когда хоронили погибших на Ауреме ребят. Возвращался мысленно к моменту, когда тот подбадривал его во время сражения у города Наемников…
Вечером, послышался суматошный топот каблучков, входная дверь с шумом распахнулась. В палату ворвалась мама. Наполненными слезами глазами она несколько мгновений смотрела на сына. Взгляд беспокойно бегал по Ивану, раз, за разом останавливаясь на замотанной белоснежным бинтом груди. В первый момент ей показалось, что сын повзрослел на десять лет. Исчезла полудетская пухлость лица, во взгляде чувствовался опыт человека, заглянувшего смерти в глаза, а в густом чубе зазмеилась седая прядь. Лицо бледное и заострившееся, впрочем, глаза уже наполнились живым блеском, позволяя надеяться, что выздоровление идет полным ходом. Детство, минуя юность, сразу перешло в зрелость.
На лице Ивана сама собой наползла радостная и немного печальная улыбка. Мать подошла, остановилась напротив кровати, нервно стискивая руки. Несколько мгновений пытливо вглядывалась в изменившееся лицо Ивана, затем наклонилась и торопливо поцеловала в щеку. Присев на стул рядом с койкой положила на тумбочку пузатый пакет, из которого выглядывали яблоки, груши и еще какие-то фрукты. По внешнему виду сыночка она убедилась, что ему полегчало и тут же засыпала его градом вопросов:
— Сынок! Ну наконец ты очнулся! Как ты себя чувствуешь, где болит? Что ни будь принести? А не хочешь я завтра принесу твой любимый сметанник?
Иван нахмурился, скривившись ответил:
— Мама, ну не начинай!
— Все, все! Не буду! — женщина нетерпеливо замахала руками. Заботливо поправив Ивану одеяло, продолжила, с беспокойством заглядывая сыну в глаза:
— Все же, ты не ответил, как себя чувствуешь? Доктор сказала, что тебе стало получше и твоей жизни ничего не угрожает!
Иван нервно рассмеялся, грудь словно прострелило, заставив на секунду приостановиться. Дождавшись когда боль ушла, покачал головой и ответил:
— Терпимо, учитывая, что месяц провалялся без сознания. Грудь немного ноет.
Мать с жалостью посмотрела на сына, помолчала, пытаясь справиться с чувствами.
— Мама, — произнес Иван, потом запнулся и глухо закончил — Алексей погиб! Он сглотнул и, опустив голову, умолк.
Мать на мгновение растерянно замерла и отвела глаза:
— Тебе рассказали?
— Я вспомнил все сам, — произнес Иван требовательно смотря самому родному для себя человеку в глаза, — А я вот уцелел! Как я с этим буду жить!?
Женщина хотела что-то спросить, но вместо этого закрыла рот и ошеломленно ахнула.
— Не смей так говорить! — произнесла она чуть не плача от жалости к сыну, — Ты ни в чем не виноват, ему не повезло и на его месте мог оказаться ты!
— Ой, — она подняла руку и ударила себя по губам, — Что я говорю! Старая дура! Что теперь поделаешь, жизнь продолжается несмотря на все потери! Думаешь мне было легко когда погиб твой отец?
Мать еще долго убеждала сына, что он ни в чем не виноват, да и не считал Иван себя по большому счету в чем-то виновным. Вскоре Иван дал матери потихоньку перевести разговор на другие темы. Подальше от гибели Машеры. Как дела у родственников и знакомых, кто передает ему приветы, какой самодур ее начальник на работе и как все женщины ее коллектива дружно осуждают его. Иван слушал с детства знакомый голос, особо не пытаясь понять, о чем рассказывает мать и, думал, как хорошо, что он наконец-то дома, ну почти дома. Потом пришла уже знакомая врачиха и объявила, что больной устал. Мать жалобно вздохнула, но увидев, что доктор непреклонна, торопливо наклонилась и поцеловала сына в запавшую щеку. Брякнула закрываясь дверь, каблучки торопливо простучали по коридору. Иван откинулся на подушку и закрыл глаза, устал…