Их только что представили высокому светловолосому англичанину по имени Ричард. Оба с вежливым интересом слушали его очень подробное повествование о студии звукозаписи, которую тот обустраивал в своем поместье в Котсуолде, и тут Шона заметила, как выражение лица Деметриоса внезапно изменилось. Она проследила за его взглядом. Он смотрел на поразительно красивую женщину, одетую в белое платье с невероятно глубоким декольте, оставлявшим мало пространства для воображения. Женщина встретилась глазами с Деметриосом, а затем метнула напряженный взгляд в Шону. В глазах у нее мелькнуло раздражение, но она быстро взяла себя в руки.
Деметриос дотронулся до спины Шоны.
– Шона, Ричард, извините, я на минутку.
Он подошел к женщине и поцеловал ее в обе щеки. Та, снова зыркнув на Шону, подалась вперед и что-то прошептала ему на ухо. Деметриос тоже что-то прошептал, но женщину, судя по виду, его ответ не удовлетворил. Ричард продолжал болтать, не обращая внимания на отсутствие у Шоны интереса к клубу, который он собирался купить в Лондоне, а тем временем Деметриос и женщина отошли от небольшой компании, с которой она стояла, и их беседа стала оживленнее. Женщина снова посмотрела на Шону, теперь уже с нескрываемой враждебностью, и через мгновение Деметриос вернулся к ним вместе с ней.
– Ричард, Шона, это София Константис, близкий друг нашей семьи.
Шона сразу вспомнила, где слышала это имя. Нормандия обвиняла Деметриоса в том, что он спал с ней. Она улыбнулась и протянула руку.
– Здравствуйте, София. Приятно познакомиться.
Глаза женщины сузились. Она демонстративно не стала подавать руки и не попыталась улыбнуться в ответ. Вместо этого она повернулась к Деметриосу и спросила:
– Где ты ее взял? Она выглядит и говорит как ирландская крестьянка.
На секунду Шона опешила. Почему эта женщина нападает на нее? Ричард, явно смущенный вспышкой, вежливо кашлянул, извинился и отошел. Шона подумала было сделать то же самое, но потом услышала голос отца, который говорил: «Никогда никому не позволяй себя унижать, Шона О’Брайен. Всегда держи голову высоко».
Шона сама не поняла, откуда взялись эти слова. Они сказались как бы сами собой:
– О, я думаю, вы меня с кем-то спутали. О’Брайены ведут свой род от ирландских королей – но вы, не будучи особой королевской крови, едва ли в курсе этого.
Деметриос фыркнул и тотчас изобразил, что закашлялся. Его глаза озорно блеснули, и Шона поняла, что он отчаянно старается подавить смех.
– Да, – сказал он, беря себя в руки и поворачиваясь к Софии. – Шона отлично справляется с ролью представительницы своей страны.
Он бросил извиняющийся взгляд на Шону и, взяв Софию за локоть, отвел ее в сторону.
– Пойдем, София, я думаю, князь Альбер хочет узнать подробности о твоей недавней поездке в Нью-Йорк…
Они направились в другой угол зала, где сын Ренье и Грейс болтал с гостями. По пути София обернулась в последний раз и пригвоздила Шону убийственным взглядом.
Шона чувствовала себя птицей, на которую нацелилась разъяренная кошка, и не могла понять, чем была вызвана подобная агрессия. Она пыталась отделаться от неприятного переживания и снова сосредоточиться на великолепном окружении, но ее перышки были потрепаны. Значит, вот оно как – жить в мире Деметриоса? Бесконечно кружиться в вихре вечеринок, отгоняя полчища капризных и взбалмошных женщин? Неудивительно, что ему хотелось отдохнуть от всего этого.
Да, его репутация плейбоя была оправданна, по крайней мере отчасти. Но вместе с тем она узнала его и с другой стороны, как человека трудолюбивого и серьезного, изо всех сил старающегося оправдать ожидания своей семьи. Кто же из этих двоих был настоящим Деметриосом?
Шона вздохнула и допила бокал с шампанским. Секундой позже перед ней возник официант в белоснежном пиджаке и галстуке-бабочке, чтобы наполнить его снова. По примеру других гостей она прикрыла бокал рукой, показывая, что больше не хочет.
Ей было не дано узнать настоящего Деметриоса. За последний час ей пришло в голову, что причина, в силу которой лишь немногие из его знакомых обращали на нее внимание, заключалась в том, что они каждый раз видели его под руку с новой сопровождающей. Осознание этого позволило ей взглянуть на ситуацию здраво. Она была неопытной и в какой-то мере простодушной, но не глупой. Этим вечером Деметриос наслаждался игрой в Пигмалиона, взяв ее на роль Элизы Дулиттл, но как только прибудет очередная компания богатых приятелей, он потеряет к ней интерес. Для него она была лишь коротким развлечением, не более.