Выбрать главу

– Глупости! – резко, едва ли не с гневом, возразил Троцкий. – Вы понимаете, что несете, товарищ Кравцов?!

– Глупости… – Кивнул Макс. – Тогда вот, извольте ознакомиться, товарищ Председатель Реввоенсовета.

История повторялась, только Ульянова не надо было пугать, а вот Троцкого к победе приходилось гнать шпицрутенами. И папочку эту с несколькими заветными документами Макс готовил не зря. Не напрасно хранил, рискуя головой. Момент настал, и странички эти, сохранившиеся не в сейфе, а в тайном Марусином схроне еще с лихого двадцать третьего, явились взору всесильного – как думали некоторые – члена Политбюро.

– Что это? – нахмурился вождь.

– А вы посмотрите. – Предложил Кравцов. – Не пожалеете. Весьма интересное чтение…

– Хм. – Троцкий глянул остро сквозь овальные линзы пенсне, перевел взгляд на тонкую стопку документов. – Что это такое?

– Судьба Русской Революции, – вполне серьезно ответил Макс.

Перед тем, как явиться к предреввоенсовета, он успел заскочить в "библиотеку". Как чувствовал. Впрочем, если Фрунзе умрет, а он, скорее всего, умрет, то документы эти последняя возможность спасти Реш, Революцию, и свою голову тоже.

– Нашли время… – Но все-таки Троцкий взял папку в руки, открыл, стал читать.

– Вы… – Сказал он через минуту, но мысль оборвал, с шелестом перелистнув страницу…

Сейчас Троцкий читал пересказ беседы, состоявшейся в августе 1923 года на квартире Сталина. В разговоре участвовали сам Иосиф, а так же вновь избранный секретарь Киевского губкома Иосиф Варейкис, старый друг обоих Климент Ворошилов, получивший назначение на Донецкий губком, и нарком торговли Микоян. Вот Анастас Иванович содержание беседы и пересказал… в лицах.

Троцкий дочитал документ и снова коротко взглянул на молча стоявшего неподалеку Кравцова. Стекла пенсне, казалось, налились холодной голубизной.

– Значит, вы тогда завербовали Микояна. – Не вопрос, констатация факта, и едва скрываемое гневное раздражение в тоне.

– Пришлось, – не вдаваясь в подробности, ответил Макс.

– Но он член ЦК! – А теперь в голосе Троцкого слышался неприкрытый гнев.

– Я знаю, – кивнул Кравцов. – И поэтому мы больше к Анастасу Ивановичу не обращались.

– А это? – кивнул на следующий документ Троцкий.

– А это сообщил сотрудник охраны дачи в Сухуми…

Сентябрь 1923, Сухуми: Сталин, Первый секретарь ЦК компартии Азербайджана Киров, Первый секретарь Закавказского Крайкома РКП(б) Орджоникидзе, и Первый секретарь компартии Украины Мануильский. Разговаривали не таясь, свои люди, и немалые притом.

– Ничего нового я из этого не узнал… – Троцкий отложил папку и смотрел на Кравцова, словно ожидал от него объяснений, впрочем, возможно, и ожидал. – А это вообще смешно! – брезгливо, двумя пальцами приподнял он пожелтевший лист бумаги с плохой, выцветшей машинописью.

Последний документ, и в самом деле, был из разряда "как посмотреть". Если честно, ерунда. Ну, было там что-то между Джугашвили и Охранкой, вопрос – у кого не было? У всех, кто долго работал в подполье, что-то подобное хоть раз, а нарисовалось. Для того чтобы такое случилось, совсем не нужно становиться предателем… Но, если стоит задача погубить репутацию, то все средства хороши. И эта бумажка не худшее из них. Она хотя бы не фальшивая, а вот дело на Рашель Кайдановскую липовое, но если Котовский даст ему ход…

"То я убью его собственными руками…"

– Может быть, и смех, – пожал он плечами. – Вы, Лев Давыдович, член Политбюро, вам виднее. Но у меня еще есть. – И он достал из кармана еще один, последний на данный момент документ – три странички машинописного текста, сложенные вчетверо.

– Что это? – прищурился Троцкий.

– Доклад о конспиративной встрече между председателем ГПУ Дзержинским и председателем СНК Сталиным, и о приказах, отданных председателем ОГПУ сразу после окончания встречи. Секретных приказах…

– Что ж… – Троцкий выглядел… Растерянным? Возможно. Но, вернее сказать, смущенным.

– Но вы понимаете, что Россией не может руководить еврей! – Сказал, как выплюнул. Не любил говорить на эту тему, но иногда приходилось: революционная практика зачастую сильно отличается от теории.

– Я это уже слышал. – Кивнул Кравцов. – Мне Владимир Ильич рассказывал. Все сокрушался, какой вы недальновидный.

– Вы переходите рамки приличия, товарищ Кравцов, – нахмурился Троцкий. Было очевидно, слова Макса его уязвили.

– Лучше так, чем пулю в затылок.

– Боюсь, вы сгущаете краски, – поморщился Троцкий и, отвернувшись, закурил. Получилось это у него как-то непривычно поспешно, нервно. Ну, не двужильный же он, в конце концов!

– Хорошо, – после длинной паузы сказал Троцкий. – Что вы предлагаете?

– Муралов поднимет войска округа. Причина самая что ни на есть объективная – опасения по поводу возможных волнений… в городе и гарнизоне. Тем более, в преддверии Партийной конференции… Вызовите к себе Лашевича, поговорите с ним по-дружески… Мне кажется, в нынешней ситуации Михаил Михайлович будет скорее за вас, чем против. Бубнов на вашей стороне, Смирнов полагаю тоже, хотя и не без игры в щепетильность. Крестинский?

– Думаю, Николай Николаевич скорее поддержит меня, чем Каменева или Сталина.

– Лев Давыдович, вам следует, не откладывая, переговорить с Рыковым. В конце концов, в Гражданскую вы неплохо сработались… Разногласия имеются, но он лучше других понимает значение кооперации и финансовых механизмов управления. И взгляды на крестьянский вопрос у него умеренные…

– Конструкция из двух элементов нестабильна, – покачал головой Троцкий. – Рыков не Ленин.

– Серебряков, – предложил Кравцов, внутренне содрогаясь от собственной наглости. Сейчас он вершил историю, что, разумеется, могло выйти ему боком. Но могло и не выйти… – Он достаточно самостоятельная фигура.

– Серебряков. – Кивнул Троцкий. – Отдать ему НКПС… Хотя, нет… Не стоит настраивать против себя Феликса…

"Дзержинский не проблема… Впрочем, посмотрим".

– А его настраивай или нет, – сказал он вслух. – Все одно он не ваш…

– ОГПУ трогать пока нельзя. – Покачал головой Троцкий. – Может быть, позже. А в Питер пошлем Склянского. Эфраим Маркович член ВЦИК и ЦК, входит в Оргбюро ЦК – вполне подойдет и для Петросовета и для партийной организации. Но нам еще нужен будет новый Наркомвоенмор…

"Нам", – отметил Кравцов с осторожным оптимизмом.

– Как думаете, Макс Давыдович, что если мы предложим на этот пост Владимира Александровича?

Что ж, Антонов-Овсеенко представлялся прекрасной кандидатурой: старый член партии, профессиональный военный, отлично показал себя в Гражданскую на Украине, долго был начальником Политуправления РККА. В двадцать четвертом Владимиру Александровичу пришлось уехать послом в Прагу, но почему бы и не вернуться теперь в ЦК и на значительный пост? Тем более, он сейчас уже должен быть в Москве, как делегат партконференции…

– Я не решаю, – осторожно сказал Макс.

– Но я ведь вас спросил! – Троцкий снова смотрел ему прямо в глаза.

– Я "за", – коротко ответил Кравцов и сразу же добавил. – И вот еще что… Если уж вы со мной советуетесь, я бы поддержал сторонников наркома. Они, в основном, люди неплохие и к вам лояльные. Или будут лояльными при отсутствии другого лидера. Тот же Авксентьевский, например, или Якир. Но вот Котовского следует из Москвы убрать, он за спиной Фрунзе вел переговоры со Сталиным и меня к тому же склонял.

– Не поддались? – холодно усмехнулся Троцкий, и это был хороший знак. Похоже, предреввоенсовета все-таки решился.

– Не поддался. Разрешите, идти?

– Идите! – Кивнул Троцкий. – И… Спасибо, Макс Давыдович!

4