РОДНОЙ ДОМ
Приземлён, но полон силы,
Он стоит уж двести лет.
Ставил дом не дед Ермила,
А, считай, евонный дед!
Человек он был толковый,
Корневой, зазря не пил,
На корню и лес сосновый,
Не подсоченный, купил!
Получилось не накладно:
Помолясь на древний храм,
Мастеров своих же, ладных
Нанял он и – по рукам!
А вокруг плодились травы,
Украшая лад веков.
И в дому числом немалым
Народилось мужиков!
Старой верою хранимы,
На врагов, на сечи шли,
Возвращались в дом родимый,
Вновь порядок в нем блюли.
Всех будил он спозаранку,
Ладил, гоил, кожи мял.
Коминтерновцы в кожанках
Покушались, устоял.
И сейчас он, тёсом крытый,
В непогоду защищен,
Хоть заплот из бревен сытых
Тощим пряслицем смещён.
То петух в лихом наряде
Будит дом в урочный час,
Да и я – при всем раскладе –
Повздыхать о нем горазд.
Там еще сирень у тына,
Пес Тарзан – добрейший страж,
Мать моя Екатерина,
И Василий – батя наш.
И в округе, обреченный
Все же двигаться вперед,
Так и не обобществленный,
Мой родной народ живет.
ВОЗВРАЩЕНИЕ К ТЕМЕ
На пирамидке фото: взгляд,
Погон, простое звание...
«Где та гармонь, скажи, солдат,
Что ты принес с Германии?
Ты чашу полную испил,
Но все равно припомни-ка!»
И воин вдруг заговорил
Из-под корней шиповника:
«Она, наверно, в той избе,
Где пили в дни победные,
Я завещал гармонь тебе, –
Ремни и планки медные!»
Земля вздохнула: «Так-то, брат!
Идет по кругу солнышко...
Пойди туда, где у оград
Певали мы на брёвнышках.
А мне довольно. И война
Еще болит, уродина.
Но я своё сыграл сполна, –
Мы отстояли Родину!»
И я пошел, где от жары
Хлеба томились чистые.
В селе стучали топоры,
Несло щепой смолистою.
Как раз под новое жилье
Сносили двор с халупою.
И кучу – вечное хламьё –
Разрыли куры глупые.
И вот средь разных черепков,
Тетрадок ученических,
Блеснули пуговки ладов,
Знакомый шрифт готический.
Все той же фирмы «Diamant»,
Что знать необязательно,
Но русской дратвой через кант
Прихваченный старательно.
Плыл день в строительных лесах,
Транзистор чей-то взлягивал.
На перламутровых «басах»
Паук гамак натягивал.
Катилось солнце на закат,
Как день ушел, не ведаю.
Я все шептал: «Прости, солдат!»
И лез за сигаретою.
Один бульдозер-молодец,
Дела свершив, похрапывал.
И теплый дождик-бусенец
Накрапывал, накрапывал...
ТРИЗНА
Портретов Ленина не видно,
Похожих не было и нет..
Века уж дорисуют, видно,
Не дорисованный портрет.
В гиперборейские туманы
День поздней осени зажат.
Ботвы картофельной лианы,
Набрякнув инеем, лежат.
И дух вчерашний хлебный, ситный
Разрушен зябким ветерком.
Возле калитки след копытный
Блестит игольчатым ледком.
У ближней рощи цвет телесный,
И в перекрестиях окна –
Сминают скромный плат небесный
Чугунно-серые тона.
Еще чуток – с глухим морозом
В тепло запросится телок. Но – чу!
Из кожи лезет проза,
Компилятивный жесткий слог:
«Портретов Брежнева не видно,
И коммунизма нет и нет.
Андропов дорисует, видно,
Печальной Родины портрет».
ЭПИГРАММЫ
Мастер
Как мастер бурит N.N.-ов,
Считал печатные листы я.
Он набурил аж семь томов,
Проверил скважины: пустые!