— Не беспокойся, Нарисса, — вступила Кассандра. — Если хочешь, можешь немного передохнуть, синьор да Перага обо мне позаботится. Если моя тетушка уже встала, полагаю, ей надо сообщить о нашем госте.
Нарисса собралась уходить, но Кассандра задержала ее:
— Не могла бы поставить в воду цветы?
— Так и сделаю, синьорина, — пообещала Нарисса, унося плащ и лилии.
Кассандра проводила жениха в библиотеку. Лапка блаженствовала, растянувшись у камина.
— Спасибо за цветы. — Кассандра взяла кошку на руки и села в кресло. О том, чтобы устроиться вместе с гостем за столом, не могло быть и речи. Их колени могли случайно соприкоснуться, а руки оказались бы в дюйме друг от друга.
Лука покосился на Лапку.
— Что вы, вовсе не за что! — Он наконец решился подвинуть себе кресло, чтобы сесть напротив невесты. Усевшись, молодой человек снял берет и пригладил пшеничные волосы. — Служанка сказала, что вы нездоровы. Вы и в самом деле как будто бледны. — Он протянул руку, словно желая прикоснуться к ее щеке и не решаясь. От его руки пахло сосной и лимоном. — Не позвать ли нам врача?
Кассандре почему-то захотелось, чтобы он ее коснулся. Она ожидала этого прикосновения, уверенная, что оно будет нежным и приятным. Ей самой захотелось потрогать его густые волосы, которые раньше всегда торчали во все стороны. Она смущенно почесала Лапку за ухом.
— На самом деле я здорова, — призналась она. — Просто плохо спала.
— Что не удивительно, учитывая кончину вашей подруги и разговоры об убийствах. Примите мои соболезнования. — Он потер переносицу.
— Спасибо, — ответила Кассандра.
Лука почти не знал Ливиану. Должно быть, о смерти юной графини ему сообщил кто-то из общих знакомых.
— Почему вы не сообщили, что приезжаете?
Она не могла отвести глаз от своего жениха. Стройный и сильный Лука с правильными чертами и алебастровой кожей походил на греческую статую из палаццоДюбуа. На лице у него пробивалась светлая бородка. От несносного мальчишки, который пытался поцеловать ее три года назад, остались лишь воспоминания.
Лука слегка поморщился и снял с затянутого в черный бархат колена невидимую кошачью шерстинку.
— Уверен, я писал об этом в одном из последних писем. Вы их получили?
Кассандра вспыхнула.
— Должно быть, я потеряла счет времени.
О, небо! Он решит, что его нареченная безнадежно поглупела.
Улыбка юноши на мгновение погасла. Он вытянул ноги и согнул их в коленях.
— Не важно, ведь теперь я здесь. Я сумею вас защитить.
Кассандра погладила Лапку, уже прикорнувшую у нее на коленях.
— Как видите, мне угрожает страшная опасность быть съеденной заживо прямо посреди тетушкиной библиотеки.
Она тут же пожалела о своем шутливом тоне. Такие разговоры годились для Фалько, а Лука мог обидеться.
К счастью, он засмеялся.
— Этот зверь не выглядит таким уж свирепым.
Он взял со стола отложенную Кассандрой книгу.
— Шекспир. Замечательная пьеса. Жаль, оба в конце умирают.
— Лука! — возмутилась девушка. — Я ее еще не дочитала. Как раз собиралась поискать продолжение.
— Извините, — смутился Лука. — Я слышал об этой пьесе от товарища в университете. Но вы все равно прочтите, Кассандра. Это прекрасная книга, если вам, конечно, такие нравятся. Мне всегда казалось, вам больше по душе всякие сражения и колдовство.
Кассандра не успела ответить; в библиотеку вошла Агнесса в нарядном жемчужно-сером платье.
— Уже успели поспорить? Оставьте это для семейной жизни, дети мои. — Старуха улыбалась Луке так, будто это был рождественский пирог, благоухавший гвоздикой и корицей. — Нарисса сказала мне, что вы приехали. Прошу прощения за неподобающий вид. Сегодня я рано легла.
— Синьора Кверини! Вы стали еще очаровательнее! — Молодой человек поклонился и слегка покраснел.
— Кто и вправду изменился в лучшую сторону, так это вы, — заявила пожилая синьора, сияя от удовольствия. — Скажите-ка, что за снадобья есть во Франции и не могли бы вы достать таких для будущей родственницы?
Лука рассмеялся.
— Никаких снадобий, синьора. Я просто вырос.
— Тетушка Агнесса, — вмешалась Кассандра, немного смущенная их игривой беседой, — почему бы нам не выпить чаю?
— О нет, благодарю вас, — отказался Лука. — Я на минутку, хотел повидать вас, прежде чем отправлюсь домой. Я, признаться, устал с дороги и хочу поскорее лечь.
— Как поживает ваша матушка? — спросила Агнесса.
Молодой человек глубоко вздохнул.
— Боюсь, не слишком хорошо. Она осталась в нашем загородном поместье. Доктора полагают, городская суета может ей повредить.
— Значит, вам придется ночевать одному в пустом доме. Какой ужас! — воскликнула Агнесса. — Я настаиваю, чтобы вы остались у нас. Сюда так давно не ступала нога привлекательного мужчины.
Игривый тон тети развеселил Кассандру. Что это на нее нашло? Впрочем, представив, что они с женихом будут ночевать под одной крышей, она нахмурилась. Кассандра твердо решила избегать Луку, пока тот не уедет обратно во Францию, где ему самое место.
— Что ж, если вы не против… — Лука долго подбирал слова. — Дом моих родителей действительно пребывает в некотором запустении.
— Решено. Я велю постелить тебе в комнате между нашими с Кассандрой спальнями. — Агнесса решительно заправила под чепец непослушную прядь. — А пока я, пожалуй, оставлю вас наедине.
Лапка увязалась за хозяйкой дома. Как только за тетей закрылась дверь, Кассандра не выдержала и рассмеялась.
— Должна заметить, — произнесла она, передразнивая Агнессу, — что моя тетушка с вами флиртует.
— А по-моему, она проявляет дружелюбие, — возразил Лука, но тоже не сдержал улыбки.
— Зачем вы приехали? — спросила Кассандра.
Улыбка юноши померкла.
— Я думал, вы мне обрадуетесь. Вообще-то ваша тетушка собирается отпраздновать нашу помолвку. Разве она вам не говорила?
От веселья Кассандры не осталось и следа. Помолвка! После нее дороги назад уже не будет. Она станет принадлежать Луке да Пераге. Сделается его собственностью, вещью вроде подбитого мехом плаща или пера на шляпе. Больше никакой учебы. Никаких приключений. Как сказал Фалько, она превратится в птичку в клетке и будет биться о железные прутья своей тюрьмы без надежды на освобождение.
— Нет, не говорила, — не заботясь об учтивости ответила девушка, стараясь выбросить Фалько из головы. Его сияющие глаза. Кривую усмешку. Едва заметный шрам под правым глазом.
— Поговорим об этом завтра, — мягко предложил Лука, приняв ее тон за свойственное невестам волнение. — Утром мне придется вас покинуть, но я рассчитываю вернуться к обеду.
Кассандра кивнула и распрощалась с женихом. Ей не хотелось смотреть, как Лука устраивается в спальне через стену от нее. Не хотелось думать о том, что в ближайшем будущем ей придется делить с ним одну спальню.
Кассандра разглядывала себя в зеркало, сидя за туалетным столиком. Широко расставленные зеленые глаза. Немного припухлые веки. Густые темно-рыжие волосы. Полные губы, уголки слегка опущены вниз. Она не верила своим глазам. Ее лицо осталось таким, как прежде. Где же свидетельства того, что жизнь сломана, а сердце разбито?
Кассандра провела пальцем по узору на латунном абажуре лампы. Ее мать купила эту лампу, угадав, что дочурке понравится необычный светильник в форме цветка. Глубокие борозды на лепестках напоминали шрамы. Внутри мерцало желтое пламя. Свет. Любовь. Кассандра боролась с желанием столкнуть лампу со стола.
Ей бы радоваться, что жених вернулся. Ей бы наряжаться в самые красивые платья, делать изысканные прически, чтобы ему понравиться. А ей не хочется его видеть…
Но разве мужчине подобает ночевать на одном этаже с двумя женщинами? Почему бы ему не устроиться в запасной спальне рядом с комнатами для прислуги или вообще не отправиться к себе домой?