Кассандра нахмурилась.
— По-твоему, я могу полюбить Луку?
Мада улыбнулась:
— Я бы могла. Ты обратила внимание, какая у него прекрасная фигура? Таскать тяжелые тома по правоведению, оказывается, полезно!
Кассандра засмеялась. Она не считала, что выбрать спутника жизни все равно что нанять телохранителя, но слова подруги определенно подняли ей настроение.
— Как бы то ни было, — поддразнила Мадалена, — с этим подмастерьем ты набралась опыта.
Кассандра зарделась.
— Ну, знаешь, у тебя ни стыда, ни совести.
Мадалена запустила свои изящные пальцы в ее темно-рыжую гриву.
— На кого ты похожа! Не голова, а воронье гнездо. Давай-ка тебя причешем.
— Ладно, — смеясь, согласилась Кассандра. — Только ради тебя.
— И чтобы не пришлось звать доктора Орсина, — улыбнулась Мада.
Усадив подругу перед зеркалом, она старательно расчесала ее непокорные кудри деревянным гребнем, собрала их наверх и заколола жемчужными шпильками. Потом открыла шкатулку в форме сердца, в которой вперемешку валялись кольца, браслеты и ожерелья, выбрала из этого немыслимого клубка кулон с крупным нефритом и приложила к платью Кассандры.
— То что нужно. Ну как, готова показаться миру?
Кулон холодил девушке грудь.
— Лука здесь?
— Нет, его здесь нет, — ответила Мадалена. — У Луки какие-то таинственные дела. Может, в цветочной лавке или у ювелира…
Кассандра скривилась. Лука напрасно рассчитывает купить ее расположение подарками.
— Надеюсь, что нет.
Мада придирчиво рассматривала гору украшений на туалетном столике.
— Я давно говорила, что тебе не помешает что-нибудь новенькое. Попроси жемчуг. Жемчуга никогда не бывает слишком много.
Присутствие Мадалены вернуло Кассандре расположение духа. Боль еще сидела у нее в груди, просыпаясь при мысли о Фалько, но уже не такая острая, как три дня назад. Возможно, осколку стекла в ее сердце со временем суждено было превратиться в камень, тяжелый, но безобидный.
Впервые за эти дни Кассандра позволила себе задуматься о Луке. Вообразить его робкую улыбку и ясные глаза, что смотрели на нее так тепло. Сможет ли жених излечить ее от любви к Фалько? Этого девушка не знала, но на самом деле она не знала вообще ничего. Быть может, Мада права и ей стоит довериться естественному ходу вещей. Быть может, со временем она научится любить Луку.
Кассандра боялась, что снова расплачется.
— Вы здесь ни при чем. Просто я так… одинока. — Она проглотила слезы. — Похороны Ливианы напомнили мне о родителях.
Это была почти правда.
Лука наклонился вперед.
— Я вас понимаю, — промолвил он. — Мой отец умер много лет назад, а мне до сих пор кажется, что это было вчера. Я никогда вам не рассказывал, но у меня была младшая сестра, Диана. Ее не стало, когда я был еще ребенком. Я думаю о ней каждый день.
Молодой человек склонил голову, словно мрачные воспоминания были тяжелы для него не только духовно, но и телесно.
— Нет ничего плохого в том, чтобы тосковать об умерших родителях. Эта печаль будет с вами вечно.
Сердце Кассандры наполнилось нежностью. Хотя она тосковала о Фалько сильнее, чем о родителях, ей было радостно оттого, что жених сумел ее понять.
— А я ведь даже не знала, что у вас была сестра.
Лука поднял голову. Его серые глаза потемнели.
— Она была… и всегда будет моложе вас. Диана умерла как раз тем летом, когда наши родители нас познакомили. Моя мать до сих пор не может спокойно о ней говорить.
— Это ужасно. — Кассандра сжала его руку. — Отчего же она умерла? От лихорадки? Или от чумы?
Черная Смерть, как в Венеции называли чуму, сократила население города в десять раз.
— Сказали, что она утонула, — сухо ответил Лука.
Сказали?!
— А вы думаете иначе?
— Должно быть, над моей семьей висит проклятье. Сначала не стало Дианы, потом отец умер от чумы. Мать едва не сошла с ума от горя. — Лука моргнул, заходящее солнце светило ему прямо в глаза. — Если бы я мог хоть что-нибудь для нее сделать!
Он мягко высвободил руку и сделал вид, что его чрезвычайно волнует какая-то деталь на башмаке.
Когда он наконец поднялся на ноги, с его черного бархатного плаща соскользнул на пол алый лепесток.
— Очень хорошо, что вы вышли из комнаты. Надеюсь, сегодня мы поужинаем вместе. — Он сбросил плащ и укрыл им Кассандру. — Так-то лучше. Уже темнеет. Вы можете замерзнуть.
Девушка завернулась в плащ, как в одеяло. Из кармана выпал батистовый платок. Нагнувшись, чтобы его поднять, она нащупала вышитые на платке инициалы «Л. П.». Что Мада говорила о платках? В жизни все вышло наоборот. Она аккуратно сложила батистовый прямоугольник и спрятала в карман.
Лука улыбнулся.
— Спасибо. За свою жизнь я потерял их больше, чем вы можете себе представить.
Воздух сделался студеным, на небе загорались первые звезды, но Кассандре было на удивление тепло в плаще жениха. В окне палаццовозникло смутное лицо. Кассандра узнала Агнессу по ее любимому белому чепцу. Она робко помахала тете, и лицо исчезло. Похоже, ее добровольное заточение не на шутку встревожило весь дом. Даже Лука приближался к ней нерешительно, как к необъезженной лошади, которая может сбросить незадачливого седока.
Карман жгла записка, написанная Фалько: «Я ошиблась в тебе; между нами ничего быть не может. Мы больше не увидимся. Так лучше для нас обоих. Надеюсь, ты не станешь искать со мной встречи». Кассандра знала: Фалько отнесется к ее просьбе с должным уважением. Как передать письмо адресату, она еще не придумала.
Кассандра вошла в дом через черный ход. На пустой кухне повар готовил пирожные с кремом. Увидев ее, он вытер руки о фартук и поклонился:
— Признайтесь, синьорина, ведь это мой куриный бульон поднял вас на ноги.
Кассандра рассмеялась:
— Думаю, что да. Лапке он тоже понравился.
Повар шутливо сдвинул брови:
— Для этой маленькой паршивки существует помойка.
Когда Кассандра вошла в столовую, Агнесса и Лука так заулыбались, что в мрачном, похожем на склеп помещении сделалось как будто светлее. Слуги в голубых с серебром парадных камзолах, застывшие у дальнего края стола, тоже как будто воспряли духом.
— Я сейчас вернусь.
Кассандра поспешила в свою комнату, чтобы спрятать дневник, в котором лежала записка.
Когда она вернулась, один из слуг пододвинул ей стул, а другой накрыл колени вышитой салфеткой. Поклонившись, они бесшумно отступили и замерли у стены, готовые в любой момент поменять тарелки или подлить в бокалы вина.
Кассандра робко покосилась на тетушку, гадая, ожидает ли ее очередная лекция о хороших манерах.
К ужину Агнесса надела расшитое жемчугом платье из аквамаринового шелка. Сиена даже слегка подрумянила ей щеки. Девушка не помнила, чтобы тетка когда-нибудь пребывала в таком веселом возбуждении.
— Я знала, что Мадалена тебя расшевелит, — заявила она вместо выговора.
Никто так и не напомнил Кассандре о ее странном поведении. Слуги разливали вино с обычными учтивыми улыбками. У вчерашней затворницы проснулся волчий аппетит, так что она отдала должное и тушеным овощам, и цыпленку с розмарином.
Сиена появилась в столовой лишь на миг, встретилась с хозяйкой взглядом и тут же отвернулась. Кассандре сделалось невыносимо стыдно, и она дала себе слово, что как можно скорее попросит прощения за свою грубость. Феличиана так и не объявилась, и Сиена еле держалась на ногах, измученная страхом за сестру. Неудивительно, что она посоветовала молодой госпоже ценить синицу в руках.
Агнесса всячески поощряла молодых людей к доверительной беседе, однако Кассандра чувствовала, что все самое важное уже сказано в саду. В дальнейших признаниях неизбежно всплыло бы имя Фалько. Девушка отрезала от своей порции цыпленка крошечные кусочки и подолгу жевала, чтобы не участвовать в разговоре. Лука ничуть не возражал против ее молчания, заполняя паузы рассказами о жизни за границей.