Джо включила телефоны.
— Сколько тебе нужно времени?
Виктор посмотрел на голову Джо и заметил знакомый каштановый цвет у корней волос. Захотелось поцеловать ее в макушку.
— Полчаса туда, четверть часа на разговоры. Часа через полтора вернусь.
— Включи будильник. Поставь время через два часа. Если он сработает, а тебя не будет…
— Знаю, ты прибудешь и начнешь пальбу. И тебя зароют под деревьями. Жди меня здесь.
Она достала из чемодана несколько магазинов, два забила в пистолеты.
— Не оставайся в доме дольше пяти минут. Если увидишь, что она чувствует себя комфортно, знай, что твои дела плохи… Ты опять на меня смотришь.
— Привык.
— Ну… — Она нахмурилась, но тут же улыбнулась. — Не отвлекайся.
Виктор сел на кровать рядом с ней, сунул пистолет в карман. Нежно поцеловал ее в щеку:
— Пока меня не будет, постарайся думать о том, как ты будешь жить, когда больше не нужно будет никуда бежать.
— Не получится.
Он еще раз поцеловал ее, стараясь не думать о том, куда направляется. Медленно поднялся. Она проводила его до двери.
— Сколько осталось?
— Я скоро вернусь.
— Сколько?
— Час пятьдесят шесть.
— Я жду тебя, Виктор.
77
Одежда не спасала от холода. Судья поднял воротник, но уши мерзли. Он вжался в заднее сиденье, следя за мельканием уродливых и каких-то несерьезных, как будто сложенных из кубиков, построек безымянного предместья Бостона. Рядом с ним Сильвия Меццатто озабоченно крутила на коленях карабин, якобы проверяя его готовность. На самом деле ее занимала мысль о том, как бы этот старик снова не принялся ее лапать, и она пыталась прикрыть от него ноги смертоносной железякой. Напротив, лицом к нему, на откидных сиденьях лимузина, изображают бдительность двое «теневиков» в одинаковых серых костюмах и сияющих черных башмаках. Они тоже мерзнут, но виду не показывают. Один из них монотонно бубнит что-то в трубку мобильного телефона.
— Далеко еще? — недовольно спросил судья.
— Не более двух часов, эминенца, — тут же отозвался второй «теневик».
— Марианна знает?
— Невозможно. Двое ее людей доложили, что вы отбыли рейсом «Алиталия» в семь тридцать пять в Венецию. Наблюдение за вами снято. И с отеля тоже. Заботливая, — добавил он, улыбнувшись.
— Что там, Гримани? — обратился судья к бандиту, завершившему телефонный разговор.
— Еще один славный день для Республики, — ухмыльнулся тот. — Нашли девицу. Вендрамин обнаружил в заброшенном мотеле. Одна. Талент направился к Марианне. Полиции рядом нет.
Щеки судьи порозовели. Он тронул плечо водителя:
— На пределе разрешенной, но не меньше пятидесяти пяти. — Он повернулся к Гримани: — Пусть Вендрамин остается там и ждет.
Сильвия еще раз передернула затвор карабина. Судья покосился на нее и прикинул, как смотрелись бы еще две женские головы в его витрине.
78
Виктор остановил машину и вышел. На этой пригородной улице тоже пахло Рождеством, но Рождеством особым, не для каждого встречного. Из-под дверей и из окон тянуло не пивом и индейкой, а подогретым сидром и шведским пряным печеньем. Приглушенный звуковой фон соответствовал обонятельному: уютное ворчание старого английского спортивного автомобиля, с которым возился взрослый сын почтенного семейства; мотор подлетающего к частной пристани катера; женский смех, вежливый и непринужденный, легкий, как ветви подстриженных деревьев на улице и на участках. Дома тоже напоминают пожилых леди, которые и без драгоценностей производят впечатление. Красный кирпич, «федералистские» купола и гладкие латинские колонны. Старинные «вольво» завершают иллюзию покоя и порядка. Дворы расцвечены праздничной иллюминацией.
Виктор миновал человека в комбинезоне, ковыряющегося в моторе «Триумфа ТРЗ», но совершенно не испачканного машинным маслом. Ботинки автомеханика туго зашнурованы, не для машины, а для быстрого бега. Женщина вносит в дом покупки, стараясь не наступить на резвящегося под ногами пса. Виктор метнул на покупки недоверчивый взгляд и, ощущая успокоительный вес собственного пистолета, остановился перед домом № 8.
Из приоткрытого окна кухни пахнуло какой-то свежей кондитерской выпечкой. Писк малолетнего мальчишки и тявканье домашней собачонки тотчас смолкли, как только раздался командный голос пожилой женщины. «И тут распоряжается», — подумал Виктор, подходя к двери мимо бежевого микроавтобуса и древнего «сааба» со стикерами трех школ-пансионов.