— Я вчера напугала вас своим пессимизмом, — извиняющимся тоном начала Вирджиния.
— Нет-нет, я не испугался, — заверил ее Виктор.
— Мы вам рады и можем ознакомить вас с нашей работой хоть сегодня. Земледелие в муссонных регионах.
— Буду рад, — согласился Виктор. — Мне бы только еще с Морсби повидаться.
— У хозяина опять хандра, — произнесла Элинор Пирс на удивление молодым и звучным голосом.
— А он должен принять результаты, многие без этого не смогут продолжать работу, — добавила Тори, энергичным ударом вилки приканчивая оладью и засовывая убитую в рот.
Жена, вспомнил Виктор. Молодая и красивая, погибшая из-за небрежности… Тут он вспомнил «теневиков» Морсби. Договорившись встретиться позже, Виктор направился к выходу под пристальным взглядом Тори. Шторы на втором этаже дома Морсби все еще оставались задернутыми.
Несколько дней протянулись без происшествий. Не появлялся Морсби. Не звонил телефон. Но вот к главному строению ранчо подкатил черный лимузин. Из него вынырнули и сразу исчезли в доме неулыбчивые господа, собеседники хозяина. Каньон затаил дыхание. Потом шторы раздвинулись, старик Морсби спустился с гостями вниз, проводил их до машины. На лице его светилась улыбка. Что-то изменилось.
Когда лимузин отбыл, Виктор направился к дому Морсби и постучал в дверь. Открыл сам хозяин и тут же замер, широко раскрыв глаза.
— Ну, дружок, телепатия, не иначе. Я как раз руку протянул к телефону, тебе звонить.
Виктор проследовал с Морсби в его святая святых, в рабочий кабинет, пребывающий в постоянном состоянии успокоительного беспорядка. Горы папок, раскрытых и закрытых, с закладками и без. Какие-то листки с заметками нанизаны на торчащие из стен оленьи рога.
— Я хотел справиться о самочувствии… — начал Виктор.
— Отлично, лучше некуда. Добрые новости. А у тебя как? Освоился? Дом удобный? Завел знакомства?
— Да, рабочие контакты налажены, но, прошу прощения, графики… Народ буксует без указаний.
— Но-но, это моя проблема, — сухо буркнул Морсби, но сразу оттаял. — Едем к инвесторам. Ты готов?
— Конечно. Куда, если не секрет?
Морсби ответил, и Виктор ясно услышал слово «Венеция», но все же с опаской переспросил.
— Не думаешь же ты, что кто-нибудь в Штатах будет связываться с такими, как ты да я, — объяснил Морсби. — То же с этими британскими сухарями. Нет, старушка Европа — вот кто нам поможет. И в тот кабак заглянем, как бишь он там назывался…
Виктор представил себе крыши Венеции, усеянные тысячами Стефано, но молча кивнул. В оцепенении подошел к своему дому и увидел Вирджинию. Она стояла рядом с двумя привязанными к столбу лошадьми, лениво переступающими с ноги на ногу.
— Хочу проветрить вас, маэстро, — сообщила она, махнув рукой куда-то в сторону Нью-Мексико. — Похоже, теперь будет не до прогулок. Придется поработать.
Бззз…
Виктор вытащил телефон и едва успел ответить, как уже услышал четкий голос Стефано. Необходимость общаться с этим типом выводила из себя.
— Ничего не записывайте, только слушайте.
Виктор поднял указательный палец, многозначительно глянул на Вирджинию и отошел в сторонку.
— Все понял, — ответил он в трубку.
Вирджиния кивнула, делая вид, что не прислушивается.
— Он вам доверяет, — продолжал Стефано. — Он собирается в Венецию для деловых встреч. Вы эту идею поддерживайте. Он должен будет убедить тех, с кем встретится, в жизнеспособности своих идей. Это вам ясно?
— Конечно. Непонятно только, зачем вам я. Для какой цели.
«Выдай мне недостающее звено», — мысленно взмолился Виктор.
— Не отвлекайтесь. У него с собой результаты. Формулы, патенты, графики… черт знает что. То, что нам надо. Он их прячет.
— И я должен их выкрасть?
— Нет. Узнать, где они. И сообщить нам. Эта девица с лошадьми спала со стариком, чтобы что-нибудь вызнать, но без толку. Для себя, про нас ей не известно. Она хочет, чтобы вы раздобыли эти бумаги ради нее. Можете трахнуть ее, дело ваше, она возражать не будет. Главное — информация. Сделайте ей ручкой. Ну, махните, махните рукой!
Виктор успокаивающе махнул рукой в сторону Вирджинии. Она занималась лошадьми, раздраженно улыбаясь конским мордам.
Стефано досадливо вздохнул, даже не собираясь угрожать Виктору:
— Да… дед и сам все выболтает. Позвоню через два дня.
И отключился.
— Девушка приглашает на ужин? — ревниво спросила Вирджиния, отрываясь от копыта лошади.
— Нет, не девушка. Парнишка. Заказчик. Передвинули срок сдачи проекта.
— Что ж, проект отодвинули, можно и нам двигаться?
Они углубились в пышную зелень угодий, взлелеянных на иссохшей земле с помощью гидротехники и агрохимии. Виктор примерял к этому изобилию свой рис. Равалпинди-на-Гудзоне…[29] «Размечтался!» — одернул он себя.
Вирджиния надула губки:
— Что-то вы слишком мрачный. Все думаете о хлебе насущном для миллионов бедолаг? Как превратить воду в вино на благо всех страждущих и нуждающихся?
— Мечтал когда-то.
— Вот и наслаждайтесь. Вода уже здесь. И работает. Превращается в хлеб насущный.
Она приблизилась к Виктору так, что он ощутил запах ее духов. Слишком резкий. Лошади начали тыкаться друг в дружку мордами. Виктор сделал вид, что потерял контроль над своей лошадкой, и отъехал чуть в сторону. Животное тут же почувствовало слабину и принялось пощипывать травку. Он наблюдал, как мягкие лошадиные губы захватывают верхушки травяных стеблей, как шевелятся уши лошади. Тут она сорвала какой-то побег, и вокруг разнесся одуряющий аромат. Виктор снова увидел дорогу в пустыне, свой поврежденный осколками грузовик, запыленных солдат, превращенных в детей колдовским ароматом белого цветка.
— Ой, что это? — удивилась Вирджиния.
— Сон, — кратко бросил Виктор, круто развернулся и поскакал обратно, оставив озадаченную спутницу на дороге.
61
Ночь выдалась звездная, холодная, народ облачился в пуховики и шерстяные свитеры. Виктор и Морсби, закутавшись в одеяла, потягивали чаек с ромом на террасе хозяйского дома. В глазах Морсби светилась уверенность.
— Наконец появились результаты. На прочной базе. Ты ведь видел долину. Первая фаза.
Виктор кивнул. Старик, должно быть, знал и о его конной прогулке с дамой.
— Да, впечатляет.
— Плюс твой рис. Европейские гномы раскошелятся. Как твой итальянский? Наверное, не лучше моего?
Виктор вздохнул. Пора сунуть нос в пещеру, из которой можно и не выйти. Но выбора не было.
— Но… Я здесь чувствую себя просто экскурсантом. В Венеции мне придется только молча улыбаться и поддакивать. Я не в курсе исследований и разработок.
Глаза Морсби сверлили его поверх края стакана. «Я покойник, — решил Виктор. — Мертвее Макензена. Мертвее даже, чем эти Фаринези. Мои кости уже гложут вонючие койоты…» Но Морсби улыбнулся:
— Затем я тебя и пригласил.
Виктор попытался улыбнуться в ответ, но губы не послушались.
— Мои агенты, которые приезжали сегодня, — продолжил Морсби, и Виктор вспомнил неулыбчивых мужчин, — привезли расчеты, цифры. Мы впишем твой рис в общую картину. До энзима, до зернышка. Получишь копии. Мало ли что со мной случится… Многим не нравится моя работа. И они…
Взгляд Морсби оторвался от Виктора и поплыл по освещенной луной местности. «Они убили его жену, — мысленно закончил мысль Виктор. — Они…»
— …и они… Но они обречены на поражение. Они могут задержать, притормозить ход событий. И только. Перемены неизбежны. Идем, я тебе покажу кое-что.
Виктор поднялся и последовал за хозяином в кабинет, где по-прежнему бушевал бумажный шторм. Морсби отодвинул папки от дверцы сейфа, щелкнул замками, влез внутрь. Виктор заглянул в чрево сейфа. Небрежно откинув какую-то пухлую бежевую папку, загорелая рука схватила и подняла вверх что-то тонкое. Прядь черных, отдающих синевой волос.