Даже у Троя Маккормика, положительного героя, как выяснилось, были свои секреты. Самым странным казалось ей сейчас то, что в ходе расследования он прошел мимо фактов, буквально упавших ей в руки, хотя она была всего лишь детективом-любителем.
Однако сомнения Мэгги по поводу Троя не могли сравниться с тайной, по-прежнему окружавшей Чэннинга. Ей теперь хорошо известна его манера сообщать о том, что стало ему известно, когда он сочтет это необходимым. Вполне возможно, что он с самого начала знает о том, что она работает на полицию, потому что считает его причастным к убийству Клейтона Прайса.
Но тогда почему он до сих пор позволяет ей не только работать под землей, но и наблюдать достаточно пристально за его жизнью. Даже их последняя стычка у него в кабинете, свидетельницей которой оказалась Лин-Мэ, закончилась отнюдь не так, как предполагала Мэгги. Чэннинг не приказал ей немедленно собрать вещи и покинуть Линкс-Бэй, и пока она оставалась его ассистенткой.
То ли Чэннинг лжет так искусно, что не боится вызвать подозрение ни у нее, ни у кого-то еще, то ли ему и в самом деле нечего скрывать, ибо он не совершал ничего предосудительного, Мэгги содрогнулась, подумав о том, что целых пять горьких лет она пребывала в заблуждении, доказывая себе, что ее отец ошибся в Диреке Чэннинге.
Все сейчас раздражало Мэгги в этом доме, и даже поднимающийся из кухни вкусный запах еды не возбуждал аппетита. Надев свитер и прихватив с собой фонарь, она решила пройтись. Возможно, прогулка поможет снять стресс, вызванный слишком большим числом утомительных загадок. Она и сама не знала, почему из множества избороздивших остров дорожек выбрала именно ту, по которой они шли вместе с Диреком в ее первый день пребывания на нем.
Испытывая досаду от того, что даже в его отсутствие она безотчетно подчиняется его воле, Мэгги сошла с тропинки и зашагала по плоским серым камням.
Как и предсказывали, погода снова испортилась, по небу ползли предвещавшие скорый дождь тучи. Мэгги вздохнула. Еще одна гроза. Еще один вечер, когда ей остается только недоумевать, гадать и ждать, что же будет? Если бы ближайший остров был бы недалеко! Лучше бы она не приезжала вообще!
Конечно, доводы Троя показались ей очень убедительными. „Мы так или иначе доберемся до Чэннинга, — говорил он, — но с твоей помощью седлаем это куда быстрее“.
К тому же, она не сомневалась, что отец одобрил бы расследование. Разве не намекал он на это в письме — последнем, что написал перед гибелью.
„Откуда оно у тебя?“ — спросила она у Троя тогда, в Бостоне, потрясенная тем, что понадобились годы, для того чтобы оно нашло адресата.
„Письмо пришло в полицейское управление Сиэтла, вложенное еще в один конверт несколько месяцев назад, — объяснил Трои. — Без обратного адресата. Только почтовый штемпель, который говорит о том, что оно было отправлено кем-то из местных. Однако полицию это насторожило“. „Где же оно могло находиться столько лет?“ Трои колебался, прежде чем ответить. Он опасался, как она теперь понимала, причинить ей лишнюю боль.
'Твой отец, — наконец ответил детектив, — скорее всего, отдал письмо человеку, которому доверял, возможно, другу или сотруднику для того, чтобы тот отправил его тебе, если с ним что-нибудь случится».
Это предположение взволновало Мэгги, когда она впервые его услышала, и волновало еще больше сейчас, после того как она узнала людей, окружавших в то время отца. Ведь тот, кому Клейтон Прайс доверил секрет, содержащий обвинения против Дирека Чэннинга, нарушил обещание.
«Чэннинг влиятелен и может подкупить кого угодно, — сказал Трои, Понятно, что он купил чье-то молчание».
«Но это бессмысленно, — возразила ему Мэгги. — Если Чэннинг знал о существовании письма, как могло оно попасть в полицию спустя пять лет?» Трои не мог дать ей убедительного ответа. «Единственное, что нам остается предполагать, — сказал он, — человека, которому доверился твой отец, замучила совесть. Или теперь он и сам захотел добраться до Чэннинга».
Углубляясь сейчас дальше в лес, Мэгги снова и снова вспоминала тот разговор с Троем.
Брехта и Скайсет можно было сразу же исключить из списка лиц, причастных к истории с письмом. Лин-Мэ, разумеется, тоже. Ее отношения с Клейтоном Прайсом оставались под вопросом, но преданность Диреку Чэннингу сомнений не вызывала.
С другой стороны, Пит Барстоу вполне мог оказаться среди недругов миллионера. Разве не возражал он против участия Лин-Мэ в проекте, называя это глупым риском? Если он по-прежнему недоволен тем, что она вкладывает деньги в предприятие Чэннинга, то должен считать, что полицейское расследование не только приостановит работы, но и испортит жизнь человеку, которым так открыто восхищается его жена…
Кен Кливленд? Он был подчиненным отца, и, вполне возможно, старший товарищ доверял ему. Если продвижение по службе после смерти Клейтона Прайса стало достаточно, чтобы заручиться его молчанием, что могло заставить его через пять лет нарушить уговор и донести в полицию? Его попытка поймать индейского мальчишку якобы по просьбе Чэннинга — еще одна загадка. Может, Кливленду понадобилось лишний раз доказать преданность своему боссу?
Твилар Зарзи тоже под вопросом. Его словоохотливость и дружеское расположение к Чэннингу едва ли прикрытие застарелой вражды. Возможно, если бы Клейтон Прайс отдал письмо ему, он бы не подвел. Только, скорей всего, отец и этот человек даже не были знакомы. А если они и встречались, то отец, вероятно, не придал этому значения, так как ни разу о нем не упоминал…
Мэгги огляделась вокруг и невольно нахмурилась. Она не заметила, как, погруженная в раздумья, сама того не желая, пришла к лесной опушке и стояла всего в нескольких шагах от могилы Фионы Чэннинг.
Она замерла, увидев, что там уже кто-то есть.
Глава 45
— Я знал, что вы придете сюда, — произнес Чэннинг.
«Точно так, как знаете все и всегда», — чуть не ответила ему Мэгги, но попридержала язык.
Он стоял, засунув руки в карманы светлой голубоватой куртки, которая удивительно шла ему, и, наклонив голову набок, внимательно разглядывал ее.
— А еще я не исключал, что вы уедете в город вместе с Лин-Мэ, но ошибся.
— Как пленник, совершивший побег из Алькатраца?
— Из книг, которые я читал, следует, что попытка этих беглецов обрести свободу не увенчалась успехом. — Чэннинг нахмурился:
— Вы и в самом деле считаете себя пленницей, Мэгги?
Она опустила голову, посмотрела на могилу, а потом взглянула на Чэннинга.
— А она?
— А как вы думаете? Мне было бы чрезвычайно интересно послушать, как далеко зашли ваши фантазии.
— Вы будете разочарованы. Мои фантазии — ничто в сравнении с вашими.
Заметив, что он помрачнел, Мэгги вдруг поняла, что находиться сейчас с ним в уединенном месте опасно. Она зашла слишком далеко, подсказывало ей чутье, проявив излишний интерес к той, что лежала в могиле, ибо эту женщину он любил. Такой человек, как Чэннинг, не стерпит, чтобы его называли в глаза лжецом. Но отступать было поздно, оставалось лишь ждать, что он скажет.
— Фантазии? — переспросил Чэннинг так, словно это было иностранное слово, которого он прежде не слышал. — Нельзя ли уточнить?
Они смотрели друг на друга, стоя по разные стороны могилы.
— Передо мной свидетельство того, что вы обманывали меня.
— Не понимаю.
— Вы говорили, что никогда не были женаты.
— У вас какой-то противоестественный интерес к вопросам брака, — заметил Чэннинг. — Почему вам так важно это знать? — Мэгги предпочла не понять намека. — И все же, — настаивал Чэннинг, — почему?