— Брехт мог убить его, — сказала она, потрясенная ловкостью, с которой телохранитель сумел отразить нападение их врага.
Чэннинг кивнул.
— Да, если бы захотел.
Мэгги посмотрела ему в глаза. Ресницы у нее все еще были мокрые от слез, которых она не смогла сдерживать, переживая потрясение.
— Я просто думала, что за все то зло, которое причинил людям твой брат… — Мэгги не договорила, вспомнив о том, что чуть было не случилось внизу в туннеле. Перед ней замелькали лица — отец, Фиона, индейский мальчишка…
— Конечно, не Брехт должен был расплачиваться с Дэвидом за его преступления, — задумчиво ответил Чэннинг.
— А если бы ты оказался на его месте? — спросила Мэгги.
Оказалось, Дирек с Брехтом заподозрили, что Дэвид подстроил ей ловушку. Брехт, как объяснил ей в машине Дирек, настоял на том, чтобы остаться под Монро, на случай, если их догадка окажется верной. «Немецкая интуиция», заметил Дирек.
— Если бы на его месте оказался я? — повторил Чэннинг, глядя куда-то мимо нее, — не думаю, что я бы поступил иначе.
— Потому что вы родственники?
— Потому что мы были ими, — тихо произнес он, рассеянно поглаживая ее руку. — Дэвид сам сделал выбор.
Мэгги понимала, что для того, чтобы выяснить подробности предательства Дэвида, понадобятся скорей всего недели, а может, и месяцы. Впрочем, она и так поняла достаточно, сопоставив свои собственные впечатления и то, что узнала от Брехта и Дирека. В картину, которая теперь вырисовывалась, до того не вписывался образ добродушного детектива — Троя, что Мэгги перестала удивляться своей близорукости. Неудивительно, что она так долго не понимала, что детектив и брат Дирека одно и то же лицо.
— Дэвид утверждал, что хотел убить не отца, а Кливленда, — сказала Мэгги Диреку.
— Пример того, как легко человек становится жертвой случайности, — ответил Дирек, разделяя боль Мэгги, потерявшей того, кто был ей дорог. — Я думаю, продолжил он, — Дэвид хотел подготовить Кена помочь ему устроить аварию, чтобы прекратить работы. Кен, вероятно, передумал, и Дэвид решил его убрать.
— А Кливленд никогда тебе ничего не говорил?
— Видишь ли, дорогая, получилось так, что Кен выиграл в результате смерти твоего отца. Самым выгодным для него было держать язык за зубами и надеяться, что его никто не станет шантажировать.
— Ты не думаешь, что и он приложил руку?
— Если он и помог Дэвиду, то только своей болтливостью. Думаю, после того, как Кен как следует выпил, Дэвид и услышал о тебе, — предположил Чэннинг.
— Но пять лет — слишком долгий срок, чтобы вынашивать план, — удивилась Мэгги, — если он знал обо мне давно…
— Пять лет — срок достаточный для того, чтобы Кливленд забыл о Дэвиде. Когда Твилар позвонил мне и сказал, что видел его…
— Твилар? — Мэгги вспомнила о том, как во время ленча она вдруг заметила испуг на лице Зарзи.
— Дэвид, вероятно, следил за тобой, — объяснил Чэннинг, — но когда Твилар вышел в холл, он его не нашел.
— А индейский мальчишка? — вспомнила Мэгги, вдруг сообразив, что она сама описала беднягу Дэвиду — рассказала о том, во что он одет, а потом объяснила, куда скрылся. Она почувствовала себя ужасно виноватой.
— Я не уверен, что мы о нем когда-нибудь узнаем, — ответил Дирек. — Я знаю, что один мальчик очень нравился твоему отцу. Кто-то из наших ребят говорил, что он снова стал появляться, когда ты приехала. Если он был в день гибели Клейтона в туннеле и видел что-то, или, допустим, видел Дэвида, не исключено, что он хотел предупредить тебя, чтобы ты была осторожней.
Мэгги сжала кулаки от злости.
— Он не должен был умереть, — повторила она.
— Если он оказался свидетелем, — объяснил Чэннинг, — то Дэвид не оставил бы его в живых.
— А часы, на которых было написано папино имя?
— Не знаю, — Чэннинг пожал плечами, — но, возможно, Дэвиду было на руку, чтобы подумали, что мальчик имел какое-то отношение к гибели Клейтона или что он украл часы у покойного. Дэвид не знал, что твой отец никогда не носил часов.
Мэгги поежилась, ей было трудно представить себе, что брат может до такой степени ненавидеть брата.
— А что с ним теперь будет? — спросила она. Они не видели Дэвида после того, как его арестовали, и не выяснили, куда его увезли. Несколько раз Мэгги даже ловила себя на мысли, что она не огорчилась, если бы Брехт, выпустив вторую пулю, покончил раз и навсегда с этим кошмаром, хотя, конечно, она и не могла сказать этого вслух при человеке, которого любила. Учитывая несовершенство судебной системы и способность Дэвида врать и изворачиваться, нельзя было полностью исключить, что в один прекрасный день он не окажется снова на свободе и не начнет снова угрожать не только их любви, но и жизням.
— Я, честное слово, не знаю, — ответил Дирек, кладя руку на плечи Мэгги и прижимая ее к себе. — Я только уверен — что бы ни случилось, вдвоем мы справимся.
Дверь в кабинет капитана Хардинга открылась, и оттуда вышел Брехт, закончивший наконец давать показания.
— Что вы скажете, если мы все сейчас отправимся домой и как следует выспимся? — предложил Чэннинг.
— Утром на работу? — спросила Мэгги, беря его под руку. — Нам ведь еще предстоит найти сокровища.
— Говорите о себе, мисс Прайс, — ответил Чэннинг, подмигивая. — Я уже нашел то, что искал всю жизнь.
Эпилог
Год спустя
— Н у что ж, миссис Чэннинг, — сказал Дирек, наклоняясь над больничной кроватью, чтобы полюбоваться новорожденным, которого она держала в руках, семейная традиция нарушена. Мэгги рассмеялась.
— В седьмом поколении, — ответила она, — и, по-моему, как раз вовремя.
В глазах ее мужа отражались восторг и удивление — он смотрел на свою дочку, первую девочку, родившуюся в семье Чэннингов в этом столетии.
— А ты уже сказал Брехту, как мы решили ее назвать? — спросила она.
Дирек отрицательно покачал головой.
— Я решил предоставить эту честь тебе, любовь моя.
— А где он застрял! Разве вы не вместе приехали?
— Он задержался в отделе плюшевых игрушек в магазине подарков, — объяснил Дирек, не отрывая восхищенного взгляда от ребенка.
— Трудно представить себе Брехта за таким занятием, — заметила Мэгги.
— Ты не думаешь, что он пригрозит какому-нибудь зверю пистолетом, если тот не пойдет за ним добровольно.
— Не исключено.
Услышав стук в дверь, они ответили в один голос. Брехта почти не было видно из-за огромного серого плюшевого слона.
— Отлично! — похвалил Дирек выбор друга. — По-моему, ты купил то, что надо.
— О Боже! — воскликнула Мэгги, а потом, наклонившись, тихонько зашептала что-то дочке.
— Ты что, советуешь ей не обращать на нас внимания? — поинтересовался Чэннинг. — Эта крошка унаследует империю.
— Да, но сейчас ей куда нужнее сухая пеленка. Брехт что-то произнес на родном языке, с умилением глядя на розовый сверток.
— Знаете, я до сих пор теряюсь, когда вы переходите на немецкий, — сказала Мэгги.
— Знаю, — кивнул Брехт.
— Я, кажется, догадываюсь, — вмешался Чэннинг. — По-моему, Брехт сказал, что ты держишь в руках самого красивого младенца на свете.
Брехт, не отрываясь, смотрел на крошку.
— Как вы ее назвали? — спросил он. Мэгги и Дирек обменялись многозначительными взглядами.
— Мы решили назвать ее Гретой, — ответила Мэгги.
— Хорошее немецкое имя, правда? — добавил Чэннинг, ожидая, что ответит его телохранитель.
Губы Брехта дрогнули, и впервые с тех пор, как они познакомились, Мэгги увидела, что он весело и удовлетворенно улыбнулся.