Широко разрекламированный «Нью-Йорк таймс», отводившей ему не только целые полосы, а и развороты, громко именуемый ею «величайший писатель», «Толстой XX века», Солженицын на деле нужен был ей в качестве марионетки, от которой требовалось полное послушание, иначе следовало резкое одёргивание, как это ясно дала ему понять газета. А стереотип «диссидента» был всего лишь одним из средств, содержавшихся в арсенале буржуазной прессы и используемых ею для пропагандистских акций, направленных против социалистических стран.
Поглощённая «акциями» по «защите прав человека», а также опекой «диссидентов» из Советского Союза, попавших в Соединённые Штаты, «Нью-Йорк таймс» явно игнорировала проблему политических заключённых в Америке. Тех, кто за свои убеждения, например за отказ участвовать в войне во Вьетнаме, был брошен в тюрьму, вынужден был эмигрировать в Канаду или жить в США нелегально. В письме, направленном в редакцию газеты, её однажды спросили: когда же американские граждане будут пользоваться такими же моральными и политическими правами, какие ныне предоставляют в Соединённых Штатах бывшим советским гражданам? И
«не ирония ли то, что США становятся приютом для политических диссидентов из Советского Союза, в то время как Канада – убежищем для политических диссидентов нашей собственной (американской. – В. К.) системы?»[213].
«Нью-Йорк таймс» оставила этот вопрос без ответа.
Рассмотрим, как освещала «Нью-Йорк таймс» подготовку и проведение завершающего этапа совещания, проходившего на высшем уровне в Хельсинки с 30 июля по 1 августа 1975 г. Возьмём для обзора публикации с 15 июля по 15 августа 1975 г. За это время в ней было помещено по данной теме 93 материала, из них 13 – положительного характера. Вошли в эту группу в основном материалы, излагавшие официальные высказывания участников совещания, позицию Советского Союза, заявления американского правительства, сокращённые тексты документов. Материалов редакционных полос в ней нет. Это говорит о том, что владельцы и редакторы «Нью-Йорк таймс» поддержки идее созыва совещания не выражали.
Негативное отношение «Нью-Йорк таймс» сказалось и на её манере подачи материалов по данной теме. Правительство Соединённых Штатов в то время издало официальное заявление, в котором говорилось, что
«хельсинкская декларация открывает огромные перспективы. Она может содействовать расширению сотрудничества и укреплению безопасности на всём европейском континенте. Это чрезвычайно важно для США и для народов всех стран»[214].
«Нью-Йорк таймс», именующая себя «газетой мнений», не могла, конечно, проигнорировать заявление собственного правительства и не сообщить о нём читателям. Однако она достаточно чётко продемонстрировала своё отношение к нему, поместив его не на первой полосе, как того можно было бы ожидать, а лишь на пятой, где оно заняло примерно 2/3 колонки. Почти всё оставшееся на полосе место было отведено рекламе женской одежды.
В другом случае «Нью-Йорк таймс» опубликовала на 18-й полосе небольшую информацию без подписи. В ней Белый дом объявлял о предстоящей поездке Форда в Хельсинки и подчёркивал, что присутствие там президента США отражает мнение правительства о том, что Заключительный акт
«представляет существенный шаг в наших непрестанных усилиях построить более прочные и плодотворные отношения между Востоком и Западом»[215].
В ответ на это сообщение газета поместила в ближайших номерах 7 материалов, в 6 из которых содержалась прямая критика Форда за его решение поехать на совещание в Хельсинки, причём этим материалам «Нью-Йорк таймс» отвела гораздо более приметное место – иногда на первой полосе, – чем заявлению Белого дома, вызвавшему столь бурную критику и неодобрение газеты. Помимо этого она дала ряд публикаций, непосредственно не связанных с решением президента принять участие в совещании, но содержавших его косвенную критику.
Газета также не замедлила прямо высказать своё собственное мнение в отношении проведения совещания. Например, в номере от 21 июля 1975 г. «Нью-Йорк таймс» поместила две редакционные статьи. Их заголовки перекликались между собой. Первая была озаглавлена «Европейская „безопасность“…», вторая – «…и подлинная разрядка». В обеих речь шла о Совещании по безопасности и сотрудничеству в Европе. Подбор заголовков уже достаточно чётко определял позицию «Нью-Йорк таймс». Кавычками над словом «безопасность» газета, видимо, хотела дать понять читателю, что она имеет в виду нечто совершенно противоположное. Слово «подлинная» разрядка, употреблённое, как явствовало из статьи, в понимании самой «Нью-Йорк таймс», также имело целью подчеркнуть, что в первом случае речь идёт о чём-то вымышленном, нереальном, неправдоподобном. Газета давала рекомендации следующего рода: