— В этих стенах на меня сразу снисходит такая ностальгия, — заметил Гален, рассматривая танцевальный зал так, словно не видел его лет десять.
Большое зеркало завесили нежно-розовыми драпировками и поставили перед ним несколько сдвинутых вместе столов с напитками и закусками, другие стены украсили лентами, цветочными гирляндами и вырезанными из серебряной фольги звездами. Старенький патефон уступил место новенькому блестящему граммофону, пожертвованному на один вечер кем-то из учителей, и по залу текла строгая классическая музыка. Преподаватели стояли одной группой, часть родителей беседовала с ними, часть следила за дочерями, остальные бродили по помещению, переглядываясь и перешептываясь.
— Правда? — без особого интереса уточнил Вэйдалл.
— Именно тут мы первый раз танцевали, помнишь, Ева?
О да, как же это забыть-то?
— Конечно, — я поймала крайне возмущенный взгляд Беатрис, держащейся рядом с матерью, точно нервная дебютантка на первом балу.
Старшая госпожа Овертен и вовсе нас демонстративно игнорировала.
— А потом ты сделал мне предложение и отнюдь не то, о котором девушки мечтают.
— А ты была не против.
— Ты не оставил мне выбора.
— По-моему, это ты не оставила выбора мне. Невозможно было устоять, когда ты запрыгнула на меня, словно дикая кошка…
— А с виду вроде приличное учебное заведение, — произнес Вэйдалл, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Друг мой, это самое неприличное учебное заведение, которое я когда-либо видел, а повидал я их за свою долгую жизнь немало, — заявил Гален громко, отчего Беатрис вдруг вспыхнула и отвернулась поспешно.
К нам подошли Маргарет и Эсмеральда, выступавшая в качестве сопровождения Марго и потому вызвавшая ажиотаж не меньший, нежели мы втроем.
— Ну как, всем весело? — с усмешкой осведомилась Эсмеральда.
— Просто безудержно, — отозвался Гален и поднял повыше бокал с лимонадом.
Впрочем, я-то знала, что у него там не только лимонад, но и добавка покрепче, налитая украдкой из предусмотрительно прихваченной фляжки.
— Судя по взгляду Беа, она вообразила, будто я предпочитаю девушек, — Марго зябко передернула плечами. — Буду только рада наконец-то оказаться подальше от всего этого.
— Тоже уезжаешь? — поинтересовался Гален лениво.
— Мы уезжаем вместе, — пояснила Эсмеральда. — Разве Вэйд вам не сказал?
Я кивнула, подтверждая, что все знаю.
— Вместе? — повторил Гален с таким многозначительным выражением, что я, не выдержав, несильно пихнула его локтем. Затем отобрала бокал и залпом допила остатки.
— Мы едем в Афаллию, — продолжила Эсмеральда. — Один… хороший знакомый достал мне список рожденных на воле суккуб и инкубов. Разумеется, это далеко не все, но и те, что есть, — уже неплохая отправная точка.
— Думаешь, они решатся выйти из подполья? — уверенности в голосе Галена я не услышала.
— Почему нет? И если найдется кто-то, кто выступит за права свободных суккуб и инкубов, встанет на их защиту и добьется признания вольных кланами, то они будут меньше бояться. А там кто знает, возможно, и для беглых многое изменится.
— Собираешься стать общественным деятелем?
— Не я, — Эсмеральда быстро, загадочно улыбнулась Маргарет.
— Эсме… — начал Вэйдалл, бросив укоризненный взгляд на Галена, но сестра жестом перебила его.
— Мы уже все обсудили, — возразила она мягко. — И быть рядом не означает быть рядом в прямом смысле. Мы одна семья, Вэйд, и всегда будем рядом, всегда поможем друг другу, не предадим и не бросим. Но идти мы будем каждый своим путем.
— Я знаю. Просто до сих пор кажется, что если ты сейчас уйдешь, то снова исчезнешь.
— Не исчезну. Теперь ты всегда будешь знать, где меня найти. И я тоже.
А мне невольно вспомнился тот сон в гостинице Гриополиса. Эсмеральда ведь рискнула подойти к брату, заговорить с ним. Конечно, учитывая то его состояние, вряд ли он запомнил явление вроде как давно умершей сестры и мое путешествие по его прошлому это лишь подтверждало. Вэйдалл помнил убийства, но не Эсмеральду. И не похоже, чтобы она ему рассказала о том случае.
И кто знает, о чем еще она промолчала?
Госпожа Лорана поменяла пластинки и по знаку учительницы Беатрис, Эмибелль, Керри и еще три девушки вышли на середину зала, встали в пары. Заиграла новая мелодия, девушки присели друг перед другом в реверансах и начали степенный менуэт. Танцевали выпускницы церемонно, старательно и оттого несколько скованно — и впрямь, ни дать ни взять дебютантки на первом балу, юные трепетные лебедушки в белом. Правда, ни одного мало-мальски пристойного кавалера в пределах видимости, но это уже так, частности. Да и показательное это выступление устроено ради родителей, дабы продемонстрировать, что дочери их хоть чему-то выучились в стенах школы.
Крайне нужному и полезному, угу.
Я заглянула в пустой бокал, коснулась локтя Вэйдалла, указала на стол с закусками и напитками и отмахнулась от Галена, потянувшегося было за мной. Вот еще! Зал не настолько велик и народу в нем собралось не так много, чтобы я могла потеряться или меня опять похитили бы. Разумеется, последние две недели мужья мои то и дело пытались контролировать мои передвижения, без конца повторяли, что безопасность превыше всего и что уничтожение круга отнюдь не означает внезапного наступления мира во всем мире, возили меня в школу по утрам, забирали после занятий и запрещали ходить куда-либо одной. Но и я не сдавалась, отстаивая свое право на самостоятельность, требуя свободы даже для замужних сирен и угрожая проесть им плешь, если вдруг решат-таки запереть дома. А они нынче существа смертные и за состоянием шевелюры следить должны, чтобы не облысеть раньше срока. Впрочем, Гален, услышав это, заявил невозмутимо, что он и лысым будет сексуальным и неотразимым, посему опасаться ему нечего. И на все-то у него есть ответ…
Оставив мужчин в обществе суккуб, я осторожно, стараясь не мешать родителям, следившим за танцем, прошла вдоль стены к столу. Налила лимонада, жалея, что карманов у этой модели платья не предусмотрено и прятать фляжку некуда, а в кошелечек, болтающийся у меня на запястье, полез бы разве что пузырек на два глотка.
— Рада, что все наконец позади?
Я повернулась к приблизившейся Кларисс, окинула ее подозрительным взглядом. Цвет платья для выпускного нигде не регламентировался, однако светлые тона предполагались более уместными для юной девушки и практически все выпускницы отдали предпочтение снежно-белому, нежно-розовому или цвету топленого молока. Даже я выбрала небесно-голубое платье, пусть без пышной юбки и жесткого корсета, зато легкое, струящееся и с открытыми плечами.
Кларисс единственная из выпускниц была в черном. Сам по себе наряд красивый, просто не совсем к месту.
И еще с момента моего возвращения из Наринны мы с Кларисс не перемолвились и словом.
— А ты нет? — парировала я как можно небрежнее.
— Ну, тебе-то жаловаться не на что, — в тоне девушки, вызывающем, недовольном, проскользнуло нечто знакомое, напоминающее неуловимо о Ариане. — Удачно выскочила замуж, причем за двух состоятельных мужиков сразу, скоро уедешь из этой дыры осуществлять свои мечты, а даже если и не осуществишь, то точно не окажешься на каком-нибудь дне, вынужденная день и ночь горбатиться, дабы ноги с голоду не протянуть.
Я огляделась, убеждаясь, что рядом никого нет, особенно моих беспокойных супругов.
— Кларисс, ты молода, здорова, полна сил и красива, — заметила я. — Твоя мама любит тебя и делает все, чтобы ты ни в чем не нуждалась. Да, она не так богата, как, например, родители Беатрис или Эмибелль, но, когда придет ее час сойти за грань, ты не останешься на улице без средств к существованию. Ты не обязана выходить замуж вот прямо сейчас, за того, на кого укажет строгий отец, не обязана оставаться в Тирсе. Ты можешь скопить денег и уехать в другой город, побольше, или сразу в столицу, найти работу там или поступить в университет.
— Знаешь, раньше я думала примерно как ты сейчас рассуждаешь и порой полагала, что Ариана… скажем так, заблуждается, — отозвалась Кларисс с непонятной горечью. — Зачем современной, уважающей себя девушке эта унизительная зависимость от мужской воли, не суть важно, приворожен мужчина или просто захотел поиграть с тобой в великодушного благодетеля? Ариана ведь тоже была красивой, молодой по меркам своего вида и уж точно здоровее всех человеческих девиц в нашем классе. Так зачем, думала я, она столь упорно стремится заполучить нечто практически недостижимое? Она уже умеет привораживать мужчин, она весьма неплохо устроилась в Тирсе и могла бы пойти дальше. Не в некой отдаленной перспективе, но сейчас. Почему нет, если весь мир у нее ног? Только на самом деле все вовсе не так легко и просто, как казалось мне когда-то, как наивно воображаешь ты теперь. Ариана считала, что не уйдет далеко без способности к долгосрочным приворотам, и я со временем поняла, что никуда не денусь из этого проклятого города, по крайней мере, если не буду иметь надежного основания, фундамента, на котором смогу построить новую жизнь. Магия была моей страстью, моими возможностями, а Ариана…