Будто даже железный самоконтроль никогда не даёт сбоев.
Наверное, если бы не Гален, Вэйдалл давно бы сошёл с ума. И тогда он сейчас носил бы прозвище «безумный».
А так всего лишь «чистюля».
Очередное светское мероприятие затянулось допоздна. Провинция, а веселятся так бурно и часто, как не во всякой столице развлекаются.
Вчерашний музыкальный вечер у вдовствующей виконтессы Имон – пытка для ушей.
Сегодняшний ужин у барона Дешона – пытка для инстинктов.
Как и каждый выход с леди Вивиан.
Не вина девушки, что её запах волновал и преследовал, что братство выбрало её в качестве пешки, а его приставили то ли верным стражем, то ли демоном-искусителем. Вивиан красива, интересна, умна, добра. Возможно, при других обстоятельствах Вэйдалл получал бы больше удовольствия от общения с ней. Возможно, всё могло бы сложиться довольно неплохо, если бы не его сущность и не её запах.
И одновременно, как бы ни сводил с ума пресловутый аромат невинности, Вэйдалл чётко понимал, что это не тот запах.
Просто знал, и всё.
Не мог объяснить, понять, откуда возникает полная, ясная эта уверенность. Она существовала словно сама по себе, являлась нежданным осознанием, предупреждающим звоночком. И точно так же Вэйдалл не смог бы объяснить, на что должен быть похож тот самый запах.
«Дирг знает, что это будет, когда произойдёт и поймёшь ли ты в ту минуту вообще, что именно происходит. Особенный запах. Случайный взгляд. Нечаянное прикосновение. Момент, когда видишь её, одетую в нелепое балахонистое платье с чужого плеча, сидящую на кровати и читающую книгу. Тоненький силуэт на фоне окна, распущенные, немного взлохмаченные волосы. И увидишь словно впервые, заново, не важно, знакомы вы или нет, сколько раз виделись раньше и что между вами уже происходило. Хрупкую, желанную, свою.
Но будет обязательно, хоть ты сейчас и вряд ли поверишь фактически мертвецу».
Эти строки из письма, полученного почти три года назад от упокоенного ныне собрата, Вэйдалл помнил наизусть. И задумывался порой, не сведёт ли его с ума тот самый запах окончательно, случись-таки ему встретить его обладательницу? Потеряют ли другие запахи свою навязчивость?
Шаги Бериса, гулко звучавшие в пустынном доме, Вэйдалл услышал задолго до того, как дворецкий дошёл до двери спальни хозяина и постучал.
Гален звонит.
– Вспомнил о существовании телефонов? – вместо приветствия спросил Вэйдалл, поднеся трубку к уху.
– Ну да. Посмотрел, подумал, а чего этот аппарат зря стоит, пыль собирает? Надо пользоваться продуктами прогресса. Как прошёл вечер?
– Наилучшим образом.
– Даже не сомневаюсь.
– Ты отчёт написал?
– Дался тебе этот отчёт, – Гален вздохнул наигранно тяжело, с преувеличенной усталостью.
– А с кого, по-твоему, его спросят в первую очередь?
– Да пишу я его, пишу.
Не пишет. И не напишет, а значит, придётся рисовать самому. В который уже раз.
– Вэйд, – Гален помолчал, в трубке что-то звякнуло, – думаю, лучше поискать ещё.
– Что значит – поискать ещё?
– Что-то я засомневался в своём выборе. Странная девчонка. Слишком… дерзкая и самоуверенная.
– Тогда вы друг друга нашли, – усмехнулся Вэйдалл и посерьёзнел: – Гален, я не знаю, что старшие хотели сказать, выбрав из нас двоих именно меня для этого задания, но мне всё тяжелее и тяжелее находиться рядом с Вивиан. И если мы не собираемся попортить им планы и скомпрометировать Вивиан, то ты приведёшь ту девушку, о которой говорил, – да и не хотелось кидаться на первую попавшуюся девицу, словно озверевший варвар, не помня себя, не думая о последствиях. – И сделаешь это в ближайшие несколько дней. Или назови мне её имя и адрес, я сам разберусь.
– Сиди уж, болезный, – снисходительно возразил Гален. – Будет тебе твоя дерзкая Женевьева, только смотри, как бы она тебя не укусила ненароком. Она явно пытается показывать зубки, – добавил насмешливо и положил трубку.
Значит, Женевьева.
Красивое имя, редкое. Не атрийское.
И после станет легче. Пусть временно, но до конца задания должно хватить.