Любовники стояли около красивого дивана. Они легли на него и исчезли из виду. Эллен не могла рассмотреть, что там происходит, зато слышала тяжелое дыхание, вздохи и бормотание, а также шуршание ткани.
Что они делают?
Как обидно, что дальнейшему изучению помешала мебель! Эллен отчаянно хотела знать все, сладострастные ощущения достигли пика, и ей пришлось вцепиться в свой стул, чтобы не выглянуть наружу.
– О… о… – задыхалась женщина. – О… Стэнтон, как хорошо!
Стэнтон! Приставучий Ромео – лорд Стэнтон? Свинья!
И, словно окунувшись в ледяную воду, Эллен резко вернулась к действительности. Любопытство сменилось гневом. Как она сразу не догадалась, что это он?
Уже много лет о нем ходили отвратительные сплетни, и она им верила. Он был мотом и повесой, развлекался с каждой готовой к этому женщиной, и Эллен не сомневалась, что, помимо распутства, он был еще лжецом и, вполне возможно, вором.
В то роковое лето, когда она отдыхала в деревне, кто-то украл кольцо графини. С точки зрения Эллен, можно было подозревать любого, жившего тогда в имении, в том числе и Стэнтона, однако обвинение пало на ее шестнадцатилетнего брата Джеймса. Он был тогда всего лишь мальчишкой, сыном управляющего имением, но его приговорили к двадцати годам каторги и выслали в колонии. Бесчестье и потрясение убили ее вдовствующего отца, и Эллен осталась в мире одна-одинешенька, вынужденная сама о себе заботиться.
Эта катастрофа уничтожила ее горячо любимую семью, и Эллен винила в этом Алекса Маршалла и его богатых друзей.
Да к тому же он обручен с Ребеккой! Из-за своей лени он не приехал вовремя, и девушка находилась внизу, в зале, развлекая его гостей. Ничего удивительного, что он не потрудился присоединиться к ним за ужином – был слишком занят тем, что бесчестил себя с каждой доступной потаскушкой!
Эллен так разозлилась, что, будь у нее в руках пистолет, она вышла бы из своего укрытия, прицелилась и прострел ила бы его черное сердце.
И хотя она все еще пряталась, но с отсиживанием в углу покончено. Если Стэнтон считает, что может так низко нести себя по отношению к Ребекке, ему придется удивиться, Он не будет больше волочиться! Нет, потому что у Эллен есть что сказать по этому поводу. Его непорядочности конец!
Эллен взяла карты, разделила колоду пополам и начала их тасовать медленно и громко, намеренно щелкая каждой. Колода была новая, бумага хрустящая и твердая, и треск эхом отражался от высокого потолка.
В другом конце комнаты женщина прошипела:
– Что это такое? Ты слышал?
Чуть-чуть помедлив, Стэнтон ответил:
– Нет.
Снова шепотки и шорохи с дивана, и тогда Эллен снова начала тасовать колоду, одновременно напевая себе под нос, скрипуче и фальшиво, – на это невозможно было не обратить внимания.
Голова лорда Стэнтона приподнялась над диваном:
– Что за чертовщина?
– Стэнтон? Это вы? – окликнула его Эллен, делая вид, будто они знакомы целую вечность, – некоторым, хотя и странным, образом так оно и было. – Я и не думала, что здесь есть кто-то, кроме меня.
– Кто вы такая, – рявкнул Стэнтон, – и что вы делаете в моей библиотеке?
– Раскладываю пасьянс, – ровным голосом отозвалась Эллен, – но это так скучно. Вы не против, если я опять обыграю вас в джин? Давненько я не облегчала вашего кошелька.
Она блефовала – им никогда раньше не доводилось общаться, но Эллен нравилось дразнить Стэнтона.
– В джин? – возмутился он. – Вы хотите сыграть… в джин?
– Если вы не можете предложить ничего другого.
У Стэнтона было довольно забавное выражение лица. Он нахмурился, глядя на Эллен, снова посмотрел на свою Иезавель, опять нахмурился, переведя взгляд на Эллен, и буркнул:
– Черт подери!
Женщина столкнула его на пол в отчаянной попытке подняться. Через несколько секунд оба они стояли спиной к Эллен, поправляя одежду.
Эллен тоже встала и неторопливо подошла к ним, чтобы проверить, знакома ли ей женщина – высшее общество не так уж и велико, – и надеясь, что сумеет устыдить ее.
– О, здравствуйте, миссис Фартингейл, – холодно и расчетливо поприветствовала она женщину.
– Мы знакомы? – осведомилась миссис Фартингейл.
– Вы уже забыли меня? Я – компаньонка Ребекки Бертон, – подсказала Эллен.
– Что? – тревожно сглотнув, ахнула Фартингейл, а Стэнтон пробормотал:
– Черт возьми!
– Нас представили друг другу прошлой осенью, когда вы приезжали к Ребекке.
– Ах да, – произнесла Фартингейл, явно не припоминая этого, и побледнела. – Как чудесно снова встретить вас.
– Разве?
– Алекс… то есть лорд Стэнтон… помогал мне поправить платье. Оно… э-э-э… немного ослабло.
– Платья могут быть такими неудобными, правда? заметила Эллен. – Как супружество.
– Мы ушли от гостей, э-э-э… мы хотели… – Фартингейл замолчала. Она не могла ничего придумать, чтобы с достоинством выйти из неприятной ситуации. – Я как раз собиралась уезжать, – пробормотала она наконец. – Если вы позволите…
Она бочком подошла к двери, повернула ключ и выскочила в холл. Эллен и Стэнтон, застыв на месте, смотрели, как Фартингейл убегала, но только дверь захлопнулась, Стэнтон резко повернулся и стал надвигаться на Эллен, пока не подошел вплотную. Он едва сдерживался от злости.
Когда Эллен шпионила за ним десять лет назад, она видела его на расстоянии. Тогда она только предположила, что он хорош собой, но даже не представляла насколько. Теперь же Стэнтон, пока он не подошел к ней так близко… Его рост, манеры, его вопиющая мужественность… смутили Эллен, привели в замешательство.
Он оказался смуглым и опасно красивым, черные волосы, откинутые со лба, обнажали высокие скулы, аристократический нос и чувственный рот. Плечи и грудь широкие, талия узкая, а длинные ноги напряглись от ярости.
Стэнтон изучал Эллен. Его синие-синие глаза скользили по ее лицу и телу, и она ощущала неловкость под этим пьянящим взглядом. Она чувствовала себя слишком невысокой, слишком старой, слишком худой, слишком… слишком… обыкновенной, какой ей внезапно расхотелось быть. Ах, если бы она могла предстать перед ним в модном темно-синем платье в тон глазам, подчеркивающем ее светлые волосы. В шелковых перчатках, кружевной шали, в роскошных, со вкусом подобранных, драгоценностях…
Господи, что за глупая прихоть! Откуда в ней это? Почему вдруг ей так захотелось стать совсем не такой, какая она на самом деле? И из всех людей на свете – для него? Она питала отвращение к нему и ко всему, что он собой представлял.
– Как вас зовут? – гневно спросил Стэнтон.
– Мисс Эллен Дрейк.
– И сколько времени вы тут находитесь?
– С самого начала.
– И вы утверждали, что мы играли в джин? – проворчал он. – Да я вас в жизни не видел!
– Верно, – усмехнувшись, согласилась Эллен. – Но сейчас вы меня точно увидели. И, – она изогнула бровь, – я вас тоже.
Стэнтон придвинулся к Эллен вплотную. Она еще никогда не находилась так близко от незнакомого мужчины, поэтому не представляла себе, что это может так волновать. Ее пошатывало от возбуждения – и от смятения. Странно, ее сильно влекло к нему, чего Эллен совсем не хотела и поэтому попыталась отступить на шаг. Но Стэнтон не позволил.
Он шагнул за ней, очень походя на ястреба, нависшего над добычей.
– Вы мне угрожаете, мисс Дрейк?
– Вовсе нет, лорд Стэнтон. Я просто констатирую факт.
– С какой целью, надоедливая потаскушка?
– Потаскушка?!
Стэнтон насмешливо фыркнул.
– Я мог бы назвать вас и другими словами, но не думаю, что мне следует это делать.
– Вспомнили о приличиях?
Он проигнорировал колкость.
– Какое отношение вы имеете к Ребекке?
– Я уже сказала – я ее компаньонка.
– Нет у нее никакой компаньонки.
– Еще как есть, – заверила его Эллен, – и если вы не измените свое постыдное поведение, я поставлю ее в известность о том, чему оказалась свидетелем.