— Оба живы. — Возвестил он. — Но дармар еле дышит — стрелы глубоко вошли в грудь и одна точно пробила дыхательный мешок, а вторая застряла где-то рядом с сердцем.
— Справа? — спросила Фрайя.
— Нет, слева.
— Значит, оно не задето. — Она сама пошарила рукой в сумке и достала какой-то пузырек с синей жидкостью. — Рурк, их еда готова?
— Котелок упал и все пропало. — Мав посмотрел в сторону костра.
— Поищи мясо — мне нужна еда. И вода. — Фрайя уже собиралась глотнуть концентрат зелья из пузырька, как насторожилась, а зрачки ее глаз невероятно расширились.
— Нет. — Прошептала она. — Не может быть.
— Что? — не понял Коготь, когда девушка зашевелилась.
— Поток. — Продолжала шептать она. — Поток бьет из пещеры так, как будто источник рядом. — Она перевела взгляд на лежащее рядом тело парня, которому ящер перерезал горло.
Мертвец зашевелился. Он встал, поднял свое оружие и уставился на живых. В его глазах загорелся оранжевый огонек. Коготь смотрел на умертвие, понимая, что со всеми ими без магов не справится. Только Куол или Фрайя могут их успокоить — Рурк и он могут только замедлить. Но мертвяк не стал обращать внимание на живых — он бодро зашагал в сторону пещеры, перешагнув через вытянутые ноги Фрайи как будто ее здесь и не былоо. А вместе с ним и все остальные, которые только что валялись мертвыми на каменной площадке потопали внутрь гробницы.
— Не нападай. — Прошептала одними губами Фрайя, но звери и так это поняли. Рурк стоял как статуя, держа натянутый лук. Он не осмеливался даже пошевелиться, когда рядом с ним один за другим пробежали два упавших вниз лучника, ловко забравшихся вверх по скале. У одного была разбитая голова и правая сторона лица оказалась смята, а второй топал как ни в чем не бывало с переломанной рукой и вбитым внутрь черепа носом. При этом его рука сама собой выправилась прямо на глазах мава с характерным хрустом костей. Но самое интересное случилось после.
Камни, которыми вход в пещеру был полузавален, расступились, зависли в воздухе, пропуская внутрь вновь обретенных охранников, а потом спаялись в одну большую пробку и закрыли собой проход. Никто бы и не догадался, что здесь когда-то был вход в пещеру — теперь это была просто скала, единый монолит без стыков и трещин. На площадке остались только полуживые Куол и Зугурт, пребывающий в отключке Шаркуш и звери со своей хозяйкой. Последняя шумно выдохнула и посмотрела на Когтя.
— Чего ждешь? — грубовато спросила Фрайя, сказывался перенесенный стресс. Она представила, что будет и постаралась сразу же изгнать из головы негативные мысли, чтобы не привлечь внимание умертвий. — Бинтуй скорее плечо и посмотрим, можно ли вылечить громилу и дармара.
— Потом расспросим этого. — Коготь также порвал ткань и повторил процедуру, указав головой на валявшегося Шаркуша. — Сам он до засады додумался или подсказал кто.
— Ты думаешь, Большой Отец тут не причем?
— Он бы прислал отряд побольше. — Ответил ящер невозмутимо, впрочем, как и всегда. Он деловито перебинтовал плечо. — И с той магичкой, что спеленала нас в подвале.
В это время Зугурт застонал и пошевелился. К нему подошел Рурк и помог повернуться на бок.
— Башка болит. — Простонал громила, хватаясь за шлем правой ладонью. Потом осмотрелся по сторонам. — Э, а где все?
— Лучше тебе не знать. — Рурк покачал головой.
— Они заняли место умертвий. — Ответила Фрайя, присаживаясь на камень, опираясь на руку Когтя, чтобы сделать это. Она тут же заметила торчавшую из его спины обломанную стрелу. — Ты все это время ходил с раной?! Помоги мне дойти до дармара.
— Попрошу Рурка вынуть наконечник и обработать ее. — Коготь проводил магичку к Куолу.
Фрайя с помощью ящера присела рядом с темным, который на первый взгляд не подавал признаков жизни. Девушка поднесла руки к его лицу, ставшему еще острее. Особенно на нем выделялся длинный тонкий нос. Коготь с помощью Рурка с усилием отвалили камень с ноги дармара. Свою собственную он быстро перебинтовал еще в тумане — стрела воткнулась неглубоко и то держалась больше за счет зазубренного наконечника, попав в край верхнего сгиба. Ящер просто уронил ее на камни и быстро забинтовал рану, чтобы кровью не сочилась, понадеявшись на свою природную регенерацию. И та сработала как надо — ящер еще не знал, что под повязкой остался только свежий рубец.