Так кто же был этот Чезаре Боччелла? В какой исторической обстановке он жил и работал? Когда и при каких обстоятельствах посетил Россию? Встречался ли он с Пушкиным? С кем из русских он общался в Италии?
Приблизительно таков был круг вопросов, которые задал мне при встрече академик М. П. Алексеев, прочитавший в газете мою заметку и просивший написать о Боччелле статью для «Временника» возглавлявшейся им Пушкинской комиссии. Напрасно уверял я его в том, что не располагаю необходимым для академического издания материалом. «А вы поищите его в Италии, — повторял мягко, но настойчиво Михаил Павлович. — Ведь у нас в Ленинграде нет такой возможности».
Все же я снова пошел в Пушкинский кабинет Института русской литературы. В. В. Зайцева, справившись в картотеке, через несколько минут положила на стол все имеющиеся там издания, в которых упоминался Боччелла. Увы, их действительно было раз-два и обчелся.
Приблизительно в то же время пришло письмо от автора книги «Пушкин и его окружение» Л. А. Черейского. Он просил сообщить хоть какие-нибудь дополнительные сведения о Боччелле. Кое-что сокращенное в редакции из моей заметки я ему послал. Но для того, чтобы браться за большую статью, очевидно, нужно было съездить в Лукку — на родину Боччеллы.
Когда тому представился случай, я с удовольствием вновь оказался в этом небольшом тосканском городе. Впрочем, теперь он не так уж и мал. Съехав с автострады «Флоренция — море», вскоре въезжаешь на улицу, которая тянется на несколько километров.
Впечатление миниатюрности и компактности Лукки возникает благодаря тому, что старая часть города обнесена крепостной стеной, протяженность которой составляет лишь немногим более четырех километров (4195 метров — не преминут уточнить старожилы). К тому же перед стенами лежат широкие газоны, а поверх дублирующей их с внутренней стороны земляной насыпи растут вековые деревья. Это тройное кольцо — зеленые травяные газоны, красная кирпичная стена и тенистая аллея над нею — словно отодвигает, изолирует исторический центр города от новых кварталов. Оно действительно защитило его от урбанистических новаций. Старая Лукка и сегодня являет собой лабиринт узеньких улочек, приводящих на небольшие площади, застроенные то суровыми средневековыми домами-башнями, то великолепными, но тоже не слишком большими дворцами и церквами эпохи Возрождения. Единственное более или менее крупное новшество внутри городских стен — площадь Наполеона — относится к первому десятилетию прошлого века.
В образующем одну из сторон этой площади дворце размещаются административные службы. Там я и встретился с Джанфранко Чиарделлой, с которым до этого лишь говорил по телефону, прося прислать журнал «Провинча ди Лукка» с публикацией Дж. Арриги. Молодой, энергичный и любезный, теперь он познакомил меня с ним, представил в городской библиотеке, местном филиале Государственного архива, а затем и в доме потомков нотариуса и доверенного лица Боччеллы — профессора Пьерфранко Динуччи.
В публикации Дж. Арриги приводился краткий список литературы, посвященной Боччелле. Эти издания, начиная с брошюрки «На смерть Маркиза Чезаре Боччеллы. Слово, произнесенное приходским священником Сан Джусто ди Бранколли», напечатанной в архиепископской типографии в Лукке в 1877 году, пожалуй, даже в Италии в другом городе и не найдешь. Выяснилось, однако, что имя Боччеллы встречается в книгах, посвященных истории Лукки и католическому движению в Тоскане прошлого века. В основном это тоже местные, вышедшие небольшими тиражами издания. Правда, теперь мы располагаем и биографической статьей о Боччелле, которой так не хватало пушкинисту Щеголеву. Она содержится в новом, капитальном, рассчитанном не на одно десятилетие издании — «Биографический словарь итальянцев» (его полноте можно только позавидовать — к началу 1988 года вышел XXXIV том, не исчерпавший еще всех фамилий итальянских писателей, художников, ученых, политических и общественных деятелей, чьи фамилии начинаются на «D» — четвертую букву итальянского алфавита!)
…Маркиз Чезаре Габриеле Боччелла (таково его полное имя) родился в Лукке 25 марта 1810 года. Его отец Кристофоро Боччелла был не чужд литературных и философических занятий, увлекался французскими просветителями. В архиве я обнаружил рукопись переведенной им в 1809 году трагедии Вольтера «Орест». Видимо, Чезаре унаследовал от отца его увлечения. Позже он признавался, что не избежал в молодости «бесчисленных соблазнов рационализма, прошел через скептицизм и деизм» (здесь уместно вспомнить его рассуждения о «религиозных и социальных сомнениях» Байрона и Пушкина). Окончив в 1825 году в Парме содержавшийся монахами-бенедиктинцами колледж, он едет во Францию, в Монпелье, где пополняет свое образование. Затем много путешествует — Англия, Испания, Германия, Австрия и, как утверждают его биографы, Россия.