Я принесла ей новый журнал и упаковку носков с веселыми рисунками. Кормили ее здесь нормально, да и диета сейчас у нее специальная. И в роли кормилицы выступала Мая, которая принесла ей еще утром разрешенные вкусняшки.
Журнал - понятно, отвлечься. Почему именно носки? Такое у меня было иррациональное чувство, что ей надо согреть ноги.
- Как ты? - Задаю я тупой вопрос, присаживаясь на краешек кресла.
- Как будто меня трактор переехал. Весь живот теперь в шрамах, страшно смотреть.
- Ну, это они свежие пока, потому и страшно. А потом они заживут и побледнеют.
- Угу. Как дети?
Я каждый день несколько раз отсылаю ей фото и видеоотчет о детях, чтобы показать, что с ними все хорошо.
- Хорошо. Левушка очень ждет тебя.
- Ангелина сильно тебя замучила?
- Нет, она ведет себя, как ангелочек. - То плачет, то не спит, то качай на ручках, то не ест, то голодная. И менять подгузники - одно удовольствие.
- Фима, я так тебе благодарна!
- Ну что ты, поправляйся. - Побыстрее поправляйся и забери своих детей.
Она смотрит на меня так, будто хочет что-то сказать и не решается.
- Что?
- Прости, что я тебя во все это втянула...
Аааа! Как мне это надоело! Она извиняется и благодарит, благодарит и извиняется! А я была любовницей ее мужа, пусть и бывшего.
- Кира! - Я взбесилась и совершенно не подумала о том, что она после операции. - Давай обозначим наши отношения! Кто ты и кто я, и что мы делаем вместе. Хочу тебе напомнить, что когда-то я встречалась с твоим мужем. Мне очень стыдно. Очень-очень стыдно. Я даже не могу нормально в глаза тебе смотреть! Это мне надо постоянно перед тобой извинятся!
Кира согнулась пополам и держится за живот. Господи, довела женщину! А у нее двое детей! У меня ее двое детей, Господи!
- Позвать доктора?
- Нет, - шумно выдыхает Кира. Она что, плачет?
Я присаживаюсь к ней рядом и пытаюсь посмотреть в лицо.
- Прости...
- Слушай! - Кира поднимает голову, и я понимаю, что она смеется. - Давай прекратим извинятся друг перед другом? У нас все фразы начинаются и заканчиваются со слова "извини". Я думаю, хватит уже.
- А как же... я и Вадим... там...
- Ну его в жопу, к чертовой бабушке, к чертям собачьим этого Вадима. Он в своей жизни сделал только две хорошие вещи - подарил мне детей и подругу.
Детей понятно. А подругу? Подругу?
Я, что ли, подруга?
- Это я - подруга?
- А как называется человек, который бросает все свои дела и мчит по первому звонку? Бежит из ресторана и проводит ночь в роддоме? Дает свою кровь? Смотрит за детьми в ущерб своей работе? - Кто ей уже рассказал, что я уволилась?
- Как?
- Только настоящая подруга может сделать такое. Поверь мне, я в этом разбираюсь.
Так я еще и своих Маю и Катю тебе одолжила, подруга.
И я осознаю, что действительно, меня сейчас с Кирой связывает нечто большее, чем чувство вины. Она мне нравится. Как человек.
Но есть один вопрос, в котором нужно поставить точку.
- А как же Вадим?
- Забудь. И даже не вспоминай об этом. Вот как я. Он уже прошлое, надо дальше жить. Ты мне нужна как подруга. Думаешь, мы сможем дружить? Примете меня в свою компанию?
- Уже приняли. Девчонкам ты понравилась. - Надеюсь, это не последствие наркоза, а ее трезвое решение. Мысль о дружбе с ней меня греет. А еще с души упал огромный камень вины.
Знаешь, что мы потом сделали? Селфи на ее больничной койке. Я получилась с заполошными глазами, лохматая и не накрашенная. Кира после операции выглядела и то лучше. Она надела носок с на руку и изображала им какую-то зверушку.
Когда Кира снимает корону, она становится очень приятной девушкой.
На ее прикроватной тумбочке я заметила фирменный пакет из «Чего желаете?».
- А что у тебя там? Не эклеры часом?
- Пирожки. Мая принесла. Угощайся.
- Даа? А с чем пирожки?
- Там разные. Мне первый попался с рыбой. Такая гадость, должна тебе признаться. Только Мае не говори. Она так расхваливала, что я должна была его съесть. Рыбу просто не люблю. А потом закусила вишневым.