– У мамы она тоже так кричит каждый вечер.
Что ж, это обнадеживает.
Левушка купался самостоятельно, чем значительно облегчил мне жизнь. А потом пришел спать ко мне, говорит, что самому скучно. Ладно. Не такая уж я принципиальная. Больше всего я хочу выспаться в эти трехчасовые промежутки.
Итак, жизнь зомби в нашем городе, день второй. Я не могу открыть глаза. Я не буду просыпаться. Пусть заткнется этот будильник, я не могу открыть глаза и пошевелиться.
– Агаааааугагааа! – Заводится Ангелина и я моментально открываю глаза и подскакиваю.
– Что случилось?
– Кушать хочет, – объясняет мне сонный Левушка.
Сейчас, я сейчас быстро смесь приготовлю. Не быстро – пока вода закипела, пока немного остыла, пока насыпала, перемешала, остудила, Ангелина чуть меня не съела. Вот мои соседи удивляются, откуда у меня дети.
Еще больше удивилась Ира, моя сестра, которая неожиданно пришла в гости. Вот сколько раз им говорила, не ходить ко мне без предупреждения? Стоит теперь, в шоке от увиденного двух слов связать не может.
– Это что? Это кто?
Левушка жмется к моей правой ноге, Ангелина лежит на левой руке медвежонком. Вполне обычная для меня картина последнее время.
– Это дети, Ира.
– Откуда у тебя дети? Ты что, прятала их от нас? И мужа где-то прячешь?
– Это дети моей подруги, она попала в больницу и попросила присмотреть за ними.
– Тебя? Присмотреть за детьми? – В ее тоне слышится большое сомнение. – Вот бедняжечка!
– Да, я очень устала, мало сплю.
– Не ты! Ничего с тобой за пару дней не будет. Мама этих детей бедняжечка, раз больше не с кем детей оставить, кроме тебя.
Хм. Ты чья сестра вообще?
Этот неожиданный визит Иры привел к еще более неожиданному результату. К вечеру меня посетили все сестры по очереди. У меня появились новые сведения, как лучше обустроить быт с младенцем, что делать при коликах, а еще такая фигня, как специальный термос для бутылочек и стерилизатор.
Я теперь счастливая женщина и буду спать больше – я могу приготовить сразу три бутылочки смеси на всю ночь, поместить их в тот термос и при первом же писке голодной Ангелины, достать готовую бутылочку нужной температуры. Бросить пустую бутылочку прямо на кровать и простерилизовать их всех вместе позже. Ю-ху!
Ради этого стоило потерпеть все расспросы, разговоры, охи – вздохи, наставления и советы. Хорошо, что больше двух мои сестры не кучковались у меня дома, а то мой мозг взорвался бы. Они всегда такие шумные, болтливые, напряжные. Но сегодня я была им рада, как никогда. Я рада любому человеку, кто возьмет у меня детей погулять, а я посплю. Пусть они и во всю перемывают мне косточки.
От Ангелины они в восторге – носят на руках, сюсюкают, ведут себя, как всегда с младенцами. А я, получив передышку на обед, быстро жую куриную ногу, жмусь спиной к холодильнику на своей маленькой кухне, куда напихалось аж две моих сестры, и ощущаю почти материнскую гордость. Посмотрите, какие чудные у нее волосы – длинные, черные. А глазки какие красивые, никогда еще таких синих глаз не видела. Ах, какая славная!
Ангелина сблизила меня с сестрами. Они меня не так сильно раздражают. Я даже чувствую уважение к каждой из них, за то, сколько детей они растят. Это невероятный труд.
Но сама остаюсь при своем мнении. Спасибо, мне детей достаточно.
А еще сегодня я психанула и уволилась. Начальница мое кипишевала, чтобы я немедленно написала заявление об отпуске за свой счет, терпеть такое мое поведение она ее намерена. Я собрала Льва и Ангелину, вызвала Гаврилыча и поехала на работу. И в кабинете начальницы разразился скандал. Я сначала слушала о том, какая я безответственная и неблагодарная. А потом молча написала заявление об увольнении по собственному желанию, положила на стол и вышла. Антоновна выбежала за мной аж на улицу, трясла моим заявлением, кричала, что я не получу расчетных денег, что должна две недели отработать. Ну и зачем так орать? Вот кусок крыла отвалилось.
Должна ли я починить ее крылья? Я ведь могу. Но не хочу. Ей этого не надо, она так живет. А насильно причинять добро зачем?
Гаврилыч удивленно смотрел в мою сторону, он остался в машине с детьми.
– Что случилось? – Я демонстративно спокойно села в машину и закрыла дверцу, оборвав поток возмущения в мою сторону.
– Ничего особенного. Я просто уволилась.
– Уволилась? Почему?
– Да надоело. Зачем мне работа, которая приносит только головную боль и треплет нервы.
На какие деньги я жить буду и что дальше делать, я еще не задумывалась. Меня беспокоили более важные вопросы: как доставить Левушку на шахматный кружок и обратно, есть ли в моем холодильнике молоко и не забыть купить смесь для Ангелины. Еще у нее чего-то высыпало на щечках, это повод волноваться, бежать к врачу или такое может быть? Видишь, совсем некогда печалиться о работе. Тем более, с такой дурной начальницей.
Гаврилыч любезно согласился отвезти Левушку на шахматы и доставить обратно. Сейчас он играет роль нашего транспортного ангела-водителя. Не знаю, что его возле нас держит, но ему можно позвонить в любое время и попросить о любом одолжении – привезти, купить, сходить, погулять с детьми. Деньги за свои услуги брать он отказывается, еще и очень картинно обижается:
– Не оскорбляйте меня деньгами!
Дабожеупаси тебя оскорбить!
Я постоянно слежу за крыльями Гаврилыча, чтобы он, помогая нам – мне и Кире – не пострадал сам. И что я заметила: после того, как Гаврилыч сделает для нас очередное доброе дело безвозмездно, его крылья становятся больше и сильнее, начинают светится. Значит ему, наоборот, очень полезно нам помогать и надо пользоваться им почаще.
Даже Катя и Мая стали прибегать к его услугам. Но Мая благодарила его вкусняшками, а Катя одаривала разными приятными мелочами ручной работы.
Из всей нашей компании водительские права и транспортное средство были у Кати и Киры. Мая утверждала, что она категорически идеальный пассажир и даже думать не желает, почему педали три, если ноги – две. А я, к своему стыду, дожила до тридцатки, но не обзавелась ни правами, ни машиной, ни мужчиной с машиной.
У Кати была старенькая форд фиеста, маленькая, но шустрая. На столько маленькая, что я даже не могла в ней расположить все свои ноги. На ней она развозила всех своих детей в школу, садик, кружки и по другим разным делам.
А вот Кира гордо рассекала на новеньком, – погоди вспомню, как называется, а точно – фольксвагене нью битл белого цвета.
Еду вот в старом мерседесе – огурце и размышляю о чужих автомобилях. А сама уже без работы и цели в жизни. Все, решено – как только Кира заберет детей, я найду себе новую работу, заработаю кучу денег, сдам на права и тоже куплю себе машину. Вот мне нравится ниссан жук, глазастенький такой. Красный. Обязательно куплю себе красного “жука”!
Не о том мне сейчас надо думать. У Киры какие-то осложнения и она пробудет в больнице еще неделю. Надо Маю попросить, чтобы побыстрее принесла ей пирожок с рыбой. Пусть поправляется уже быстрее.
Ну йомайо! А я дни считаю, на календаре прямо отмечаю дни до своей свободы. Мне очень трудно все это дается, несмотря на помощь подруг и даже сестер. Воспитание детей – это не мое призвание. Вот не знаю точно, что именно мое, да что угодно, только не это.
Я очень сильно боюсь навредить детям, поэтому постоянно нахожу в напряжении. Я, пардон, даже в туалет не могу спокойно сбегать. Мне постоянно кажется, что Ангелина плачет.
Эту имитацию материнства я прохожу, смиренно наступив сама себе на горло. Я очень благодарна подругам за помощь, но понимаю, что забота о детях Киры – в основном моя проблема. Это ведь я когда-то зажигала с мужем Киры. Сто раз уже пожалела, что попала именно к этому доктору на прием.
Сегодня у меня гости – Карина и Кристина. Они еще и детей своих взяли, двое такого же возраста, как Левушка, и одна лет четырнадцать, чтобы присматривала за ними. Дети гуляют на площадке во дворе, а я все-равно волнуюсь и посматриваю за ними в окно. Там же мой Левушка. Ах, да – и родные племянники.