В районе Поти и прибрежной зоне от Сухуми до Батуми противник пока не проявлял большой активности в воздухе. Используя эту паузу, мы в полку активизировали учебно-боевую подготовку, и понятно почему: истребительным полкам, ведущим нелегкие воздушные бои над Новороссийском и Туапсе, все время требовалось пополнение. Оно и поступало из наших полков, находившихся как бы в тылу. За короткий срок из состава 7-го авиаполка были переданы в 6 гиап семь Як-7 с хорошо обученными летчиками, а вслед за ними - пять ЛаГГ-3 в 25-й полк. Не прошло и месяца, как в 30-й разведывательный полк ушла только что полностью укомплектованная и обученная эскадрилья, также на новых самолетах. Направлялись в части отдельные летчики, командиры звеньев, а позже и командиры эскадрилий, обогащенные новыми знаниями и навыками.
Конечно, было жалко расставаться с обученными бойцами и современными самолетами, все думалось, что вот-вот улечу вместе с ними. И в то же время понимал, что там, куда уходило пополнение, невозможно было по-настоящему, добротно готовить летчиков. Ведь поступавшую к нам молодежь из летных школ приходилось, как правило, переучивать чуть ли не с азов на новых для них типах самолетов, а главное, вводить их в боевой строй, учить воевать на основе уже накопленного нами опыта. В воздухе над аэродромом днем и ночью стоял гул моторов: отрабатывались элементы техники пилотирования, летчики тренировались в ведении воздушного боя и в стрельбе по воздушным мишеням, учились полетам в темное время суток...
В повышении эффективности боевой подготовки нам помогало то, что в тот же период на полевых аэродромах Абаша и других переформировывался 18-й штурмовой авиаполк, командовал которым майор А. А. Губрий. Мы стали проводить совместные летно-тактические учения. Истребители отрабатывали перехват и атаку воздушных целей на малых высотах, а штурмовики - оборонительный маневр от атак истребителей.
В то же время, по плану штаба 62-й авиабригады регулярно проводились теоретические конференции, а по плану полка - групповые упражнения. На них отрабатывались действия истребителей в системе ПВО военно-морских баз и кораблей в море. С докладами неоднократно выступал и я, рассказывал молодым летчикам о тактике ведения боя с бомбардировщиками ночью. Евграф Рыжов рассматривал с ними различные приемы применения воздушного тарана, делился опытом воздушных боев на самолетах МиГ-3. У командира звена старшего лейтенанта Михаила Мусатова пилоты учились ведению воздушной разведки с применением аэрофотоаппаратуры. Содержательными были доклады начальника штаба полка майора А. А. Ригина по вопросам управления истребителями с земли и использования летчиками средств радиосвязи в воздухе.
Много внимания уделяли подготовке летного состава мои ближайшие помощники майоры К. П. Малинов и А. Г. Долгушев. Они были старше меня по возрасту и выше по воинскому званию, но, несмотря на это, выполняли указания четко, активно помогали мне совершенствовать учебный процесс.
Внешне майор Малинов был хмур и, как нам казалось, еще больше полысел, выглядел неприветливым. Да и было, впрочем, от чего: он очень переживал свое понижение в должности и воинском звании. Командуя до войны и в начале ее 9-м истребительным авиационным полком, он получил звание подполковника. Полк отлично воевал под Николаевом, а затем в Крыму. Но в последние дни обороны Севастополя Малинов из-за длительного нервного перенапряжения перестал вылетать на боевые задания. Это вызвало гнев командующего ВВС флота, что и привело к столь неприятным последствиям.
Я часто и подолгу беседовал с Константином Павловичем, успокаивал его и при каждом удобном случае докладывал командующему, что Малинов проявил себя как умелый организатор боевой учебы, хороший воспитатель подчиненных, работать умеет и любит. И вот после ухода командира 3-го истребительного авиаполка подполковника В. И. Мелихова на должность начальника штаба 62-й авиабригады Малинов получил назначение на его место. Вскоре ему вернули и прежнее воинское звание.
Помощник по летной подготовке майор Долгушев был, казалось бы, неутомимым при переучивании молодых летчиков на новых типах самолетов. За долгое время работы в авиационных школах стал прекрасным методистом. Но подтвердилась старая истина, что силы человека не беспредельны. Он так вымотался, что пришлось как-то почти насильно предоставить ему отдых.
За год в полку перебывали не только почти все типы выпускавшихся тогда отечественных истребителей, но и иностранные - "киттихауки" и "спитфайеры". В связи с этим инженерно-техническому составу, возглавляемому старшим инженером полка Николаем Ивановичем Деменковым, пришлось изрядно потрудиться. Помимо того, что приходилось в немыслимом темпе изучать прибывающие самолеты новых типов, надо было еще и обеспечить на них, нередко круглосуточные, полеты.
"Киттихауки", хотя были надежны и просты в пилотировании, не обладали достаточными скоростью и скороподъемностью. Солидным выглядело только их вооружение - шесть крупнокалиберных пулеметов. А вот "спитфайеры", развивавшие в горизонтальном полете примерно такую же скорость, значительно превосходили "киттихауков" по аэродинамическим качествам, вследствие чего имели малый разбег при взлете и пробег после посадки. На вооружении они имели 8 крыльевых пулеметов калибра 7,69 миллиметра. 3-я эскадрилья, оснащенная этими самолетами, готовилась к боевому применению с корабельных катапульт.
Эксплуатация новых самолетов отечественного производства и иномарок большой сложности для технического состава не представляла. Очень беспокоило только использование МиГ-3 - ни один из командиров других авиаполков и слышать не хотел, чтобы взять их для действий в районах Туапсе и Новороссийска, И дело не только в высотности "мига", тяжеловатого и маломаневренного на основных средних высотах воздушного боя. Многие из этих машин уже поизносились, запасных частей не было. Пришлось выходить из положения, списывая отдельные самолеты и используя пригодные узлы и агрегаты для ремонта других. И все это было делом рук и ума инженера Деменкова, за что все мы были ему благодарны.
Руководящий состав в полку сложился крепкий и весьма работоспособный. Между нами всегда царило взаимопонимание. Но вслед за уходом Малинова из полка был переведен на другой флот и майор А. А. Ригин. Его место занял военком майор В. М. Янковский, а на место Янковского прибыл полковой комиссар Г. И. Адамсон. Служебная "иерархия" сложилась несколько своеобразная: у Адамсона четыре шпалы, у помощников - по две, а у командира, то есть у меня, - одна... Но в середине ноября 1942-го мне было присвоено звание майор. Вскоре "подравнялся" с нами и ставший майором Г. И. Адамсон, после чего весь руководящий состав полка стал носить одинаковые знаки различия.
Когда советские войска были вынуждены оставить Одессу, Севастополь, Керчь и Новороссийск, порты Туапсе, Поти и Батуми стали основными на Черном море: Через них шли перевозки живой силы, боевой техники, всевозможных грузов для Черноморской группы войск Закавказского фронта. При одной железной и одной шоссейной дорогах с малой пропускной способностью значение морских коммуникаций вдоль Кавказского побережья в конце 1942 года приобрело исключительно важное значение. Надо полагать, это понимал и противник, резко активизировавший действия своей авиации, подводных лодок и торпедных катеров. Немцы вели интенсивную воздушную разведку, и как только они обнаруживали наши корабли и транспорты в море, через час-полтора над ними появлялись бомбардировщики, взлетавшие с аэродромов Крыма или Северного Кавказа. "Мессершмитты", базировавшиеся на майкопском аэродроме, связывали действия наших истребителей и обеспечивали тем самым удары своих бомбардировщиков и торпедоносцев по морским целям. Впрочем, бомбоштурмовые удары они наносили также по обнаруженным на прибрежных дорогах автомашинам, колоннам на марше, железнодорожным составам.