После несколько напряженной паузы дворник спросил:
— Эй ты, что тебя здесь так заинтересовало?
— Сейчас объясню, — ответил Дельрей. — Во-первых, меня заинтересовало то, что переодетый полицейский по какой-то непонятной причине подметает мостовую в районе, где ее в последний раз подметали сто тридцать лет назад.
И он предъявил свое удостоверение.
— Дельрей? Слышал о вас. — Немного смутившись, полицейский добавил: — Я делаю то, что мне сказали. Веду наблюдение.
— Ведешь наблюдение? За чем? Что это за место?
— А вы не знаете?
Дельрей покачал головой.
Когда полицейский все ему объяснил, он на мгновение лишился дара речи. Но только на мгновение. Несколько секунд спустя он уже снимал свой вонючий костюм, чтобы выбросить его в мусорный бак. И, бросившись со всех ног в сторону ближайшей станции метро, не мог не заметить удивленное выражение лица полицейского, причиной которого был либо сам акт стриптиза, либо то, что под вонючим тряпьем у него был дорогой спортивный костюм, либо то и другое одновременно.
67
— У нас, наверное, хорошие новости, Линкольн. Люди Артуро Диаса преследуют мистера Часовщика до Густаво-Мадеро. Это район в северной части города, похожий на ваш Бронкс. Большая его часть — настоящие трущобы, и Артуро считает, что там находятся сообщники преступника.
— А вам известно, где он сам?
— Они думают, что да. Они нашли машину, в которой он бежал, но отстали от него всего минуты на три-четыре и не смогли нагнать из-за очень большого движения на улицах. Его видели в большом жилом доме неподалеку от центра района. В настоящее время дом окружают. Мы проведем полный обыск всех помещений. Я скоро перезвоню.
Райм закончил разговор, изо всех сил пытаясь избавиться от нетерпения и беспокойства. Он поверит в арест Часовщика только тогда, когда того доставят в здание суда в Нью-Йорке.
Оптимизма не прибавил и звонок Кэтрин Дэнс. Он сообщил ей последние новости, и она ответила:
— Густаво-Мадеро? Это отвратительный район, Линкольн. Я ездила в Мехико по вопросам экстрадиции. Мы проезжали через него. И я была счастлива, что нам не пришлось там выходить из машины, даже при том что с нами были два вооруженных офицера федеральных сил. Густаво-Мадеро — настоящий муравейник. Там практически невозможно никого найти. Правда, есть один плюс: тамошние жители не хотят видеть в своем районе полицию, и если Луна привезет туда автобус вооруженных полицейских, местные жители очень быстро выдадут им любого американца.
Райм пообещал держать ее в курсе и отсоединился. Он вновь ощутил сильнейшую усталость и головокружение как следствие недавней дисрефлексии и опустил голову на мягкое подголовье своего кресла.
«Ну давай, давай, возвращайся к работе!» — скомандовал он себе. Райм всегда требовал от себя не менее чем сто десять процентов работоспособности. Собственно, того же он требовал и от других. Но в данный момент его реальная работоспособность была намного ниже этого уровня.
Линкольн поднял голову и увидел Рона Пуласки у стола с материалами следствия. Мысли о Часовщике сразу же улетучились. Молодой человек двигался очень медленно. Райм с беспокойством посмотрел на него. Удар электрошокером явно оказался слишком сильным.
Но за беспокойством последовало другое чувство, которое он слишком часто испытывал за последний час. Чувство вины. Не по чьей-нибудь, а по его вине Пуласки и Сакс чуть было не погибли в ловушке, устроенной Гальтом в пустующем здании школы. Амелия, конечно же, попыталась замять инцидент. Пуласки тоже. «Она пощекотала меня своим электрошокером, ребята», — сказал он со смехом. Мел Купер улыбнулся, но Райму было не до шуток. Он пребывал в каком-то замешательстве, мысли у него путались, и причиной тому был не только недавний приступ. Линкольн никак не мог избавиться от чувства собственной неадекватности, вызванного тем, что произошло с Сакс и Новичком.
Он заставил себя сосредоточиться на уликах, собранных в здании школы. Их было несколько мешков. Но самая важная, конечно же, генератор. Линкольн Райм любил большое громоздкое оборудование. Чтобы его передвинуть, требовалось как следует упереться, в результате чего на оборудовании оставалось много отпечатков, волокон, волос, пота, клеток кожного покрова и множество других следов. Генератор стоял на специальной тележке на колесах, однако, чтобы его установить, преступнику пришлось явно повозиться.
Рону Пуласки позвонили. Он украдкой взглянул на Райма, а затем прошел в дальний угол лаборатории, чтобы там побеседовать по телефону. Несмотря на то что он все еще был немного не в себе, его лицо внезапно озарилось радостью. Рон закончил разговор, подошел к окну и несколько минут молча смотрел на улицу. Хотя Райм не знал сути разговора, он не удивился, когда молодой человек подошел к нему с явным желанием в чем-то признаться в глазах.
— Я должен тебе кое-что сказать, Линкольн.
Он перевел взгляд на Лона Селлитто.
— Вот как? — рассеянно произнес Райм.
— Я был не совсем правдив с вами.
— Не совсем?
— Да, я вас обманул.
— В чем?
Окинув взглядом доски с материалами следствия и профиль Рэя Гальта, Пуласки признался:
— Результаты анализа ДНК… Я знал, что они больше не нужны, и воспользовался ими как предлогом. Пошел навестить Стэна Палмера.
— Кого?
— Человека, которого я сбил в переулке и который сейчас находится в больнице.
Райм начал раздражаться: ему хотелось как можно скорее заняться анализом новых материалов, — но что-то подсказывало ему, что он может узнать нечто важное. Он кивнул и спросил:
— С ним все в порядке?
— Врачи пока не могут точно сказать. Однако я сейчас о другом. Во-первых, хочу извиниться за то, что солгал вам. Я хотел раньше сознаться вам, но потом подумал, что вы будете сердиться.
— И не ошибся.
— Есть и кое-что еще. Когда я был в больнице, то спросил у сестры номер его карточки социального страхования. И кое-что из личной информации о нем. И знаете что? Он был мошенником. Три года провел в «Аттике». [9]И за ним многое числится.
— В самом деле? — воскликнула Сакс.
— Да… И в данный момент на него заведено дело.
— Значит, он в розыске, — задумчиво произнес Райм.
— А в чем его обвиняют? — спросил Селлитто.
— В применении физического насилия, в укрывательстве краденого, в ограблениях.
Селлитто рассмеялся.
— Ну, сынок, ты въехал прямо в дерьмо, в самом буквальном смысле.
Он снова рассмеялся и взглянул на Райма. Тот не разделил его веселья.
— Значит, вот почему ты так приободрился, — сказал криминалист.
— Нет, я не радуюсь тому, что сбил его. Конечно, в той ситуации вина полностью на мне…
— Ну понятно: если кого-то нужно задавить на машине, то пусть уж лучше это будет такой подонок, чем отец семейства.
— Ну, в общем, да… — простодушно ответил Пуласки.
Райм мог бы прочитать ему целую лекцию на данную тему, но понимал, что сейчас для нее не время и не место.
— Самое главное для нас сейчас то, что тебя больше ничего не отвлекает. Я прав?
— Да.
— Отлично. Если очередная мыльная опера наконец-то закончена, может быть, мы все-таки приступим к работе?
Он взглянул на электронные часы: 15:00. Время пульсировало, как ток в высоковольтном проводе. Им была известна личность преступника, известен его адрес. Но они совершенно ничего не знали о том, где он может сейчас находиться.
В то же мгновение в дверь позвонили.
Еще секунду спустя на пороге лаборатории появился Том с Такером Макдэниелом, но без его неизменного спутника. Взглянув на фэбээровца, Райм сразу же понял, с какой новостью тот пришел. Вероятно, поняли это и все остальные, кто находился в комнате.
— Очередное требование? — спросил Райм.
— Да. И на этот раз он значительно повысил ставки.
68
— Какой срок? — спросил Селлитто.
— Шесть тридцать сегодня вечером.
— Значит, у нас немногим более трех часов. Чего же он хочет?
— Нынешнее его требование еще более безумно, чем первые два. Мне можно воспользоваться компьютером?