А он ходил в кино, где бабушка работала билетершей, и видел иногда иностранные, еще трофейные фильмы. Там показывали не то что другую жизнь, а просто жизнь, ведь в принципе назвать жизнью их тогдашнюю бытность язык не поворачивался.
Для своего возраста он отличался поразительной целеустремленностью. Решил двигаться сразу по нескольким направлениям, чтобы вырваться из нищеты и убожества своего окружения.
В советское время имелось два пути наверх. Родиться в состоятельной семье или двигаться по партийной лестнице — медленно, кропотливо, угождая своим непосредственным начальникам и в какой-то момент перешагивая через них, воспользовавшись случаем или новым удачным знакомством.
Юрий принялся за учебу и стал лучшим учеником, он решил, что для карьеры пригодится учеба в суворовском училище, и самостоятельно послал туда документы. Родители узнали об этом, только когда он стал собираться в Москву. Отец отдал ему свой маленький фанерный чемоданчик, который не заполнился и наполовину — трусы, майка, несколько обернутых в газету учебников, будильник и деревянный бабушкин гребешок.
Впрочем, гребешок ему совсем и не пригодился, потому что его оболванили сразу же после поступления в училище, а вступительные экзамены он сдал с легкостью. Да и одежда. Юрий с охотой сменил ее на новую, казенную. И радовался, когда стал обладателем отдельной койки и своей собственной тумбочки.
В училище стал комсомольцем и, поскольку не отказывался ни от какой общественной работы, даже готов был жертвовать отпуском ради нее, то быстро продвинулся в комсорги. Особенное усердие проявлял в изучении иностранных языков, благо еще в 1956 году был разработан новый учебный план для суворовских и нахимовских училищ, который предусматривал выделение двух тысяч часов для приобретения навыков свободного владения одним из языков — английским, немецким, французским. А в старших классах имелся курс военного перевода. При выпуске Дедов получил квалификацию военного переводчика. Юра свободно говорил на английском и довольно сносно по-немецки.
Ему вроде бы открывалась прямая дорога в Военный институт иностранных языков. Но по здравому размышлению Юрий понял, что карьера военного — это те рамки, которые будут его сковывать всю жизнь. Состоятся поездки за границу — о них он мечтал пылко. Однако такие «поездки» врагу не пожелаешь — как правило, в район боевых действий. СССР активно принимал участие во всех заварушках на планете, в борьбе за коммунизм во всем мире. Следовательно, на век Дедова хватило бы «горячих» точек, до первой случайной пули, осколка, малярии или еще какой-нибудь тропической дряни.
У Юрия Дедова достало здравого смысла и полного отсутствия юношеской романтичности, чтобы смотреть на несколько шагов вперед. Да, с его упорством и целеустремленностью он мог бы стать генералом, лет через двадцать, если бы пережил лейтенантство. А именно лейтенантами-переводчиками и затыкали прорехи, образовавшиеся при попытке строительства коммунизма в отдаленных африканских странах. В итоге «здания» рухнули, похоронив под обломками многих безвестных наших советских военспецов, а заодно и экономики африканских стран, державшихся на вливаниях из Советского Союза.
Уже поступив в Московский институт народного хозяйства им. Г. В. Плеханова на факультет «Экономика промышленности», в августе 1968 года Юрий узнал о вторжении войск в Чехословакию. Это утвердило его в решении не связывать свою жизнь с армией.
Окончив институт, он поступил в аспирантуру. Тогдашняя декан Александра Степановна Толстых к нему очень по-доброму отнеслась, зная, что он бедный студент, живущий в общежитии, хоть и на повышенную, но мизерную стипендию. Она же оставила его работать в институте. Юрий окончил курсы марксизма-ленинизма, стал секретарем партийной организации.
Женился на Тамаре, аспирантке Плехановского, добиваясь ее целых три года. С его стороны это была патологическая привязанность. Он даже попал в больницу с нервным истощением, когда будущая жена ответила отказом на первое предложение Дедова стать его женой. Их было еще несколько, предложений, но согласие она дала только тогда, когда он клятвенно заверил ее, что она ни в чем и никогда не будет нуждаться…
В камере журчала вода в унитазе, находящемся за низкой загородкой. На принесенный ужин Дедов даже не взглянул. Он не хотел выбираться из-под одеяла, где смог хоть как-то отгородиться от сокамерников. Но вдруг сел на койке, уставившись в одну точку.