«Этот упертый следователь собирается вскрыть сумку. Да, найдет он для себя там кое-что… Но главное, вдруг не сработает механизм?» Дедов побледнел.
— Вам плохо? — тронул его за плечо молодой парень в клетчатой рубашке с небритым, словно серым от щетины, но искренне сочувствующим лицом. — Может, врача?
— Нет, нет, все нормально, — откликнулся Юрий.
— Вы молчите весь вечер. Иногда легче рассказать. За что вас?
— Самого главного коррупционера поймали, — с напускной иронией ответил он.
— Ну да! Сейчас вошло в моду охотиться на олигархов, — засмеялся парень.
— Только настоящие олигархи, те давно уже в бегах. Ловят мелочевку вроде меня. Для массовости.
— Доставили арестованного? — спросил у дежурного Ермилов.
Ему не очень нравилась идея возить Дедова на автозаке по городу. Проще самому было поехать в «Матросскую тишину». Однако сегодня требовалось проводить следственные действия с понятыми, да и вывозить из здания прокуратуры дипломатический спецбагаж Олег Константинович не рискнул бы.
— Так точно, товарищ полковник. Вести?
— Адвокат Васильев приехал? Тогда пусть ведут.
— Сейчас в присутствии понятых и вашего адвоката будет вскрыта сумка. В ней содержатся ваши вещи? — обратился Ермилов к подследственному.
— Вы же знаете. Мои вещи. Чего спрашивать? — озлобленно огрызнулся Дедов. Но тут же спохватился: — Там есть коробка, металлическая. Она не моя. Думаю, об этом стоит заявить.
— Сейчас самое время, — кивнул Ермилов, записывая его слова в протокол. — Как она выглядит и кто вам ее дал?
— Металлическая. Вроде сейфа. Я не могу сказать, кто дал.
— Не хотите?
— Не хочу и не могу. — Юрий сидел с отрешенным видом, уставившись на чахлый кактус на подоконнике кабинета.
— Тогда, может, вы скажете, кому она предназначалась?
— Тому, кто позвонит и спросит про эту коробку, — инертно пояснил Юрий Леонидович.
— Понятно, — улыбнулся Ермилов, догадываясь, что в этой коробке содержится что-то, от чего хочет откреститься Дедов. — Тогда при понятых мы вскроем сумку. Егор, давай.
Ермилов взял в помощь практиканта-следователя — Егора Денисова. Тот горел желанием поучаствовать в исследовании дипломатического багажа.
— Это же известная вещь, товарищ полковник, — еще час назад Егор, обрадованный тем, что его привлек к делу сам Ермилов, бегал по кабинету Олега, жестикулируя тонкими руками. — Они чего только не перевозят нелегально через границу. И оружие, и наркотики! Я вот слыхал, что в 1984 году в Швейцарию советские дипломаты пытались провезти девятитонный трейлер. Заявили его как дипломатический багаж. Ну, швейцарцы решили проверить, без досмотра не пускать. Разрешено, чтобы такая сумка весила не больше ста пятидесяти — двухсот килограммов. Открывают грузовичок, а там двести семь таких сумок, на каждой этикетки «Дипломатический багаж — не вскрывать». И все, вынуждены были пропустить на свою территорию.
— Умерь свои аппетиты! Там найдешь семейные трусы и старые калоши, — подначивал практиканта Ермилов, забавляясь его юношеским пылом. Сам он таким в молодости не был. Олегу казалось, что он всегда отличался рассудительностью и здравым смыслом. Наверное, поэтому сейчас и занимает должность следователя по особо важным делам…
— Так, понятые, поближе. Вскрываем.
Егор оторвал наклейки, снял пломбу.
— Как инкассаторская сумка, — не удержался Денисов от комментария.
И он как в воду глядел — тут же наткнулся на что-то, заинтересовавшее его. Серый полиэтиленовый пакет, довольно объемный, и еще один такой же. Он заглянул в первый и с трудом сдержал эмоции, которые, правда, отчетливо проступили на его лице.
— Тут деньги. Доллары. Новенькие купюры.
— Погоди, — остановил его Ермилов и протянул ему резиновые перчатки, достав их из ящика письменного стола. — Проверим потом купюры на отпечатки.
Егор начал выкладывать на стол пачки, одну за другой. Скоро выросла приличная горка.
— Надо записать в протокол, сколько здесь, — потер лоб Олег.
— Полмиллиона, — подсказал Дедов из своего угла. Он так и не подошел к столу, когда вскрывали сумку.
— Все равно считать придется, — поморщился Ермилов.
— В пачке стодолларовые купюры, по сто штук в каждой, — снова подал голос Юрий Леонидович.
«Он мог не признавать деньги своими, как и ту коробку, о которой упоминал, — подумал Ермилов. — Хотя, признавай — не признавай, как говорится, из песни слова не выкинешь, в данном случае — из сумки денег не выбросишь».