У меня он уже прошел, я родился в самом конце мая - обычно говорят, всю жизнь маяться, наверное, так и есть.
И сколько же тебе стукнуло? - спросила Света вроде бы безразличным тоном, внутренне находясь в напряжении от ожидаемого ответа.
Тридцать шесть.
Ну и что? Для мужчины - это возраст расцвета,- сказала Света, в глубине души порадовавшись, что он оказался на год старше предполагаемого ею предельного возраста.
А мне уже скоро сорок два будет - здесь придется отмечать,- вздохнул Сережа.
Возраст зрелости - тоже прекрасный возраст, не вздыхай,- успокоила его Света.
Ну, о твоем возрасте мы спрашивать не будем, потому что знаем, что такие вопросы женщинам не задают, и к тому же ты для нас двадцатипятилетняя, потому что на большее не тянешь,- слукавил Сережка.
Хорошо иметь добрых друзей,- улыбнулась Света.- Так, глядишь, всю жизнь и проходишь в девичьем возрасте. Но в принципе я согласна и на тридцать, двадцать пять - как-то не очень круглая цифра, а мне больше нравятся на ноль оканчивающиеся, юбилейные, так сказать.
Желание женщины - закон для мужчины. Нет проблем. Есть еще какие желания? - поднял брови Сережа.
А ты все выполняешь?
Стараюсь, по крайней мере.
Можно учесть на будущее?
- Даже нужно. Буду твоим Коньком-Горбунком. Света заметила, как у Гены поскучнели глаза, и хотя он
ничем не выразил словесно своего отношения к ее разговору с Сергеем, но она поняла, что обещание Сережи быть для нее Коньком-Горбунком ему не понравилось. Все нюансы Гениных чувств и настроения можно было легко читать по выражению его глаз, и Света почти уже научилась этому.
Она перевела разговор на другое:
Сереж, а что-то я тебя вчера совсем не видела, и Гена вечером один был.
Вчера я на экскурсию в Ленинград ездил, как говорится, организованно. Приехали мы уже к отбою. Побывали только в одном Эрмитаже, но впечатлений много, пожалуй, ничего другого уже нельзя было осилить. У меня от всех этих залов один сумбур в голове остался. Как ты три раза на выставку Глазунова ходила, так я тоже не отказался бы еще раза два, а то и три посетить Эрмитаж, чтобы уложить хоть какую-то часть увиденного в памяти, а то одно на другое наслоилось: впечатлений много, а в памяти мало что задержалось.
Ну, это тебе сейчас так кажется, а со временем все заслуживающее внимание останется в памяти, а остальное - отслоится. Я тоже всего один раз была в Эрмитаже, давно уже, но до сих пор многое помню, а казалось, что перегруженность информацией все уничтожит. Гена, а ты был в Эрмитаже?
Был, тоже давно уже, но кое-что помнится, а больше всего - как устал я от хождения из одного зала в другой.
Мне почему-то запомнился своей красотой малахитовый зал,- сказала Светлана.
А все же в Москве и Ленинграде интересней жить, чем где-то на периферии. Здесь тебе и выставки, и театры, и музеи. И купить можно все, что надо,- заметил Сергей.
Это так кажется. Москвичи, если присмотреться,- самые задерганные люди. Одна дорога на работу и с работы столько сил и времени отнимает. А по магазинам бегать и времени не остается. Из других городов приезжают, хоть намучаются, но все магазины объездят, что надо - купят и опять спокойно живут на своей периферии. А москвичи и покупают-то что поближе да подешевле. Спроси у некоторых - всю жизнь проживут в Москве, а, кроме как в кинотеатре, ни в одном театре никогда не были. Это со стороны все в розовых тонах смотрится. Москвичи - в постоянном цейтноте, так что не завидуйте. Скорее вам можно позавидовать, потому что у вас более размеренная и потому спокойная жизнь, а у нас - сумасшедший дом,- Светка поморщилась.
Только что-то никто из Москвы уезжать не хочет, а в Москву все рвутся, начиная с "трех сестер" Чехова,- сопротивлялся Сергей.
Так это просто заколдованный круг. Потому из Москвы и не уезжают, что все в нее рвутся, а поскольку никто из
нее не уезжает, то все думают, что здесь рай, и всем в нее хочется. Как-то один знакомый товарищ из Элисты, представляешь откуда, оконечность страны, одетый с иголочки, посмотрел на москвичей и спрашивает у меня: "А почему в Москве все так плохо одеваются?" Я ему отвечаю: Так ведь половина здесь - не москвичи, гости, а москвичам - хоть что-то по своему размеру купить, когда им мотаться по магазинам да искать что-то необыкновенное". Он подумал, подумал и говорит: "Да, я здесь, пожалуй, не хотел бы жить: у себя дома я - человек, а здесь бы я букашкой был". Так что, ребята, ей-богу, не очень большое удовольствие жить в Москве. Вот если бы моя квартира превратилась в домик, и этот домик поднялся бы в воздух, как самолет-вертолет, и опустился бы в каком-нибудь спокойном маленьком городке, то я была бы очень рада. Но чтобы никаких хлопот, именно поднялся и опустился, потому что не зря говорят, что два переезда равносильны одному пожару. У москвича на переезд, кроме всего прочего, просто сил не хватит, он и так замотанный. Ну и живет, где живет, а не где хотелось бы.
У меня в Москве тетка живет, она тоже так же говорит,- подтвердил монолог Светы Геннадий.
Да так и есть, я вас уверяю, за редким исключением. Поэтому люди, которые живут ближе к природе, намного чище и добрее, чем москвичи, которым все приходится брать с боем и бороться с трудностями, о которых люди, живущие в маленьких городах, и представления не имеют, хотя я понимаю, что там свои проблемы. И потом в крупных городах всегда больше всяких преступных элементов, им здесь легче спрятаться и раствориться среди большой массы людей. Так что везде хорошо, где нас нет. И дело, мне кажется, не в том, где жить, а как жить. А вопрос качества жизни - опять же сложный вопрос, и каждый понимает его по-своему. Однако одно я знаю точно: если человек во что- то по-настоящему влюблен, в науку, искусство, работу, короче, в любое дело, или хотя бы в собственную жену, то ему и живется неплохо, и легче справляться с разными проблемами, потому что есть в душе такой уголок, в котором он потом получит отдохновение от всех забот и удовольствие от общения с тем, что ему любо.
Да у тебя - целая философская концепция,- сказал Сергей.
Какая это концепция? Это выработанная не одним поколением человечества основа сносного существования, которую я взяла на вооружение.
-А лес-то мы Свете так и не показали,- вспомнил Гена.-Пока есть время - давайте осилим хоть одну лесную тропу.
Давайте,- откликнулись Сергей и Света одновременно.
По какой пойдем? - спросила Света, потому что три тропы вели в лес в радиальных направлениях.
Пойдем по срединной,- сделал выбор Сергей,- Про середину всегда говорят - золотая. А то там: налево пойдешь... направо пойдешь...
И пошли они по тропинке, на которой лежали причудливые тени от деревьев и над которыми нависали разросшиеся кроны ясеней, осин, а кое-где хвойных деревьев. Тропинка была узкая, поэтому шли они гуськом, а потом и вовсе Сережа, который шел впереди, свернул с тропы и со словами: "Куда-то я вас приведу..." стал петлять между деревьями и булыжниками, предусмотрительно протягивая Свете руку в тесных лазах между кустарниками и помогая одолевать валуны и подъемы, потому что местность была холмистая. Гена, видно, еще не освоил науку красиво ухаживать за женщиной, не было у него в этом особой практики, но чувствовалось, что он учился этому у Сережи, и небезуспешно, потому что в одном труднопреодолимом участке пути он тоже подал Свете руку, и они опять обменялись красноречивыми взглядами.