Не успел я ему ответить, как кто-то из офицеров крикнул:
– Самолеты противника!
Нам не было видно самолетов, так как мы стояли в лощине, окруженной высокими горами, но гул моторов нарастал. Офицеры разбежались: одни побежали по курсу самолетов, другие – в сторону, ближе к большой скале. Мы с Николаем тоже бросились к скале. Рвались бомбы. Горы вокруг содрогались, как во время землетрясения.
Бомба среднего калибра упала на то место, где мы все стояли несколько минут назад. Ударной волной нас отбросило к скале. Когда я очнулся, надо мной склонился офицер с повязкой Красного креста на руке:
– Как чувствуешь себя?
– Ничего, вроде жив. Только что-то голова кружится.
Нас с Николаем посадили в машину и отправили в Мадрид, в госпиталь Палас. Потом я узнал, что из моей группы были убиты четыре офицера, которые побежали по курсу самолета. Мы с Гурьевым отделались небольшими контузиями.
Ночь в госпитале прошла неспокойно. Спать не хотелось. Мысли перенесли меня за тысячи километров, в Москву, в мою квартиру на Октябрьском поле. Катюша и Ирочка, наверное, сидят за круглым столом и пьют чай с вареньем из черной смородины, А может быть, Коля Ларин с женой Тасей и сынишкой Аликом пригласили их в кино. Скучно, наверное, жене. Завтра обязательно напишу письмо.
На следующее утро я был снова в бригаде. Правда, чувствовал себя несколько дней неважно. Николай тоже долго ходил прихрамывая.
Авиация противника не давала ночью нормально отдыхать войскам. Что касается местных жителей, то они с наступлением темноты забирали детишек и уходили в поле, где располагались бивуаком, как цыгане. Днем истребительная авиация и зенитная артиллерия республиканцев, прикрывавшие район Торихи, не давали безнаказанно действовать фашистской авиации, Республиканские летчики постоянно наносили бомбовые удары и обстреливали с малых высот противника из пулеметов. Как-то утром во время массированного налета в районе Торихи зенитная артиллерия сбила два итальянских бомбардировщика. Этой удаче радовались не только военные, но и местные жители, они просто ликовали. Вечером этого дня зенитная батарея утопала в цветах. В знак благодарности зенитчикам принесли всевозможные сладости, продукты и, конечно, вино.
17 марта в 11-й дивизии началась усиленная подготовка к окончательному разгрому итальянского корпуса. Настроение в войсках было отличное, все были уверены в успехе предстоящих боев.
Листер с командирами бригад и офицерами штаба дивизии проводил рекогносцировку. Он поставил конкретные боевые задачи командирам бригад, указал, в каких боевых порядках производить атаки. В первую очередь предстояло захватить Бриуэгу, затем предполагалось перенести основной удар в направлении Французского шоссе и силами 2-й и 11-й бригад окончательно разгромить дивизию «Литторио».
Для удара на Бриуэгу были привлечены 12-я интернациональная бригада с двенадцатью танками, 1-я ударная бригада с десятью танками и 70-я бригада с шестнадцатью танками; здесь же должна была действовать и 65-я бригада, занявшая исходное положение для атаки на высотах южнее Бриуэги.
Для предстоящего наступления привлекалось до сорока танков, вся наличная авиация и артиллерия в составе шести батарей всех калибров и систем.
В соответствии с поставленной Листером задачей Бриуэга должна была быть захвачена в первый день наступления. Из-за недостатка снарядов артиллерийская подготовка не планировалась. Был предусмотрен только кратковременный артиллерийский огневой налет, непосредственно за которым должна была последовать атака танков и пехоты.
2-й бригаде с девятью танками предстояло оборонять Французское шоссе в районе Трихуэке. С артиллеристами была установлена теснейшая связь. Николай Гурьев находился в составе артгруппы, так что мы с ним договорились по всем вопросам.
Приближалось время наступления. 18 марта в 13 часов 30 минут в воздухе показались республиканские бомбардировщики. Они сбросили свой груз на улицы и площади Бриуэги. Не успели итальянцы опомниться от бомбардировки, как республиканцы открыли сосредоточенный артиллерийский огонь по Бриуэге и огневым позициям итальянской артиллерии. Во время артналета танки быстро выдвинулись вперед и стали расстреливать из пушек и пулеметов пехоту 1-й итальянской дивизии. Вслед за танками перешли в атаку пехотинцы 1-й ударной и 12-й интернациональной бригад. Несмотря на дождь и грязь, танки и пехота неуклонно продвигались вперед. Преодолевая все трудности, танкисты ворвались в расположение противника.
Итальянцы активизировали свои действия и стали предпринимать против наступающих частые контратаки, вводя в бой вторые эшелоны и резервы. Однако результаты этих контратак были малоэффективны и не могли изменить общей обстановки.
Надо отдать должное действиям бойцов 12-й интернациональной бригады. Пехота генерала Лукача наступала непосредственно вместе с танками. Несмотря на то что в борьбе за первую линию окопов противник оказал сильное противодействие, она все же сравнительно быстро была занята батальонами имени Домбровского и имени Гарибальди. Когда начались бои непосредственно за Бриуэгу, противнику удалось сильным артиллерийским огнем приостановить наступление солдат генерала Лукача. Танкисты обошли Бриуэгу с севера, но этот успех не был закреплен пехотой 70-й бригады, которая двигалась излишне медленно и осторожно. Листер, узнав, что пехота 70-й бригады потеряла наступательный порыв, а командир ее не сумел использовать успех танкистов, немедленно переподчинил генералу Лукачу две танковые роты, которые действовали с 70-й бригадой. Лукач был очень доволен этим, и с прибытием танковых рот атаковал Бриуэгу. Танкисты, проявив исключительную храбрость, ворвались по шоссе в расположение противника. За танками, не отставая, шли бойцы батальонов имени Гарибальди и имени Домбровского.
Чтобы не отставать от наступающих частей, Листер приказал начальнику штаба подготовить наблюдательный пункт на высоте в стыке 70-й и 1-й ударных бригад. Со старого НП было невозможно наблюдать за правым флангом дивизии на участке 1-й ударной бригады и бригады генерала Лукача.
Советник Петрович, внимательно следивший за боем, обратил внимание, что на участке 70-й бригады пехота стоит на месте, несмотря на то что итальянская пехота в беспорядке отступает, а командир 1-й ударной бригады, видя пассивность своего левого соседа, тоже выжидает.
– Товарищ Павлито, – приказал мне Петрович, – немедленно отправляйтесь в штаб 1-й ударной бригады и помогите им. Сейчас многое зависит от активных, смелых и решительных действий этой бригады. Главное, чтобы бригада в тесном взаимодействии с танками и при поддержке артиллерии смелым ударом захватила дорогу, соединяющую Бриуэгу и Французское шоссе, и тем самым отрезала путь отхода итальянским войскам на север. Надеюсь, что с задачей вы успешно справитесь.
В 1-й ударной бригаде мне до этого не приходилось бывать. Добраться туда оказалось не так-то легко. Почти весь путь пришлось преодолеть ползком, под непрерывным огнем врага. Я передал разговор с Петровичем Листеру, взял бойца, и вместе с Марио мы двинулись по дороге из Торихи на Бриуэгу. Примерно в четырех-пяти километрах от района действия бригады наш форд попал под обстрел итальянской артиллерии. Но нам некогда было пережидать, когда прекратится обстрел. Шофер Пако увеличил скорость, и мы удачно проскочили опасный район. Я посмотрел на спидометр, стрелка моталась около цифры 110. Для плохой дороги это было чересчур. Внезапно машина стала уменьшать скорость, а потом совсем остановилась.
– В чем дело? – крикнул я.
Пако спокойно ответил:
– Сам не знаю, Павлито, что случилось.
Мы быстро выскочили из машины, осмотрели ее и увидели, что небольшим осколком пробит бензиновый бак. Пако остался возле форда, а мы втроем пошли дальше пешком. Через час, уставшие и измученные, добрались наконец до штаба 1-й ударной бригады.