— С кем ты говоришь? — тревожно спрашивает он, глядя на меня.
— С Артемом. Он переживает, почему я не ночую дома.
— Какой заботливый! — с издевкой произносит Вадим и садится рядом. — И что ты ему сказала?
— Правду. Нам ведь нечего скрывать, так? — внимательно глядя на него, говорю я. Вадим хмурится. — Все знают, что в прошлом мы дружили. Скажи, ты знал, что Женя мой брат, когда стал общаться с ним?
— Нет. Сначала я познакомился с Дашей, а она про тебя ничего не рассказывала. Женя пару раз упомянул, что у него есть сестра, но без акцентов, — отвечает Вадим и берет меня за руку. — Меня больше удивляет, что ты мне про них никогда не говорила.
— Ну, я рассказывала в общих чертах, — пожимаю плечами я. На меня нападет зевота, и я понимаю, что хочу спать.
— Настолько в общих, что я ничего не запомнил, — отвечает Вадим и тоже зевает. — Пойдем спать.
Мы поднимаемся и идем в каюту. Сбрасываю с себя туфли и снимаю резинку с волос. Вадим стягивает с себя брюки и рубашку.
— Ты собираешься спать в платье? — спрашивает он, видя, что я укладываюсь.
— Не хочу давать тебе поводов для волнения, — отвечаю я.
— Того, что ты рядом, уже вполне достаточно. Ты что, думаешь, что какое-то платье может остановить меня? — прищурившись, говорит Вадим.
— Я надеюсь, мое нежелание быть с тобой — достойный повод держать себя в руках, — говорю я и, не удержавшись, смотрю на его крепкое тело. Шумно вздохнув, поворачиваюсь к нему спиной. — До утра.
Вади укладывается рядом, и я чувствую тепло его тела. Крепко зажмуриваюсь и делаю вид, что засыпаю.
Рано утром просыпаюсь от тошноты. То ли от укачивания, то ли от выпитого накануне спиртного меня мутит до темноты в глазах. Прижимаю руки к животу и стараюсь отвлечься от бунта в своем организме. Не помогает. Стараясь не шуметь, выбираюсь в туалет. Меня рвет, и я сразу чувствую себя лучше. Умываюсь и, завернувшись в одеяло, выбираюсь на палубу.
На небе видна розовая полоска рассвета. Где-то вдали виднеются белоснежные виллы Марбельи. Я смотрю на воду и думаю о слове, что дала в тот вечер. Я обязуюсь сразу сообщить им, как только узнаю о местонахождении Вадима, а они за это сохраняют мне жизнь. В тот момент я была напугана и думала только о ребенке. Я согласилась, не задумываясь о том, какие последствия может нести для меня это «да». Все, чего я хотела, — чтобы боль перекатилась и я оказалась в безопасности. И вот сейчас я должна найти в себе силы и позвонить по тому номеру, что мне оставили, и рассказать, где скрывается Вадим, под каким именем. Такова плата за мою жизнь.
Я пытаюсь оправдать себя, но подходящие слова не утешают меня: ведь, если я позвоню, то стану соучастницей убийства Вадима. Одна жизнь за другую — такой был уговор. Смогу ли я с этим жить, сознавая, что причастна к смерти человека, которого когда-то любила? И выживу ли я после этого сама? Ведь таким людям, как эти, не нужны лишние свидетели.
Меня начинает знобить, и я возвращаюсь в каюту. Вадим крепко спит, раскинувшись во всю ширину постели. Смотрю на его безмятежное лицо, на подбородок, тронутый щетиной. Когда-то он казался мне самым красивым мужчиной на Земле. Подавляю всхлип и осторожно устраиваюсь рядом. Он тут же обнимает меня и притягивает к себе. Его горячее дыхание обжигает мне шею.
— Больше не отпущу тебя, — шепчет Вадим, и две горячие слезы скатываются из моих глаза на подушку.
Вадим готовит нам завтрак, а я сижу в банном халате на диване и потягиваю апельсиновый сок. Мы провели первую половину дня вместе. Загорали, слушали музыку и болтали о пустяках. Сама того не желая, я расслабилась и перестала думать о предстоящем решении. Вернусь к этому, когда окажусь на берегу. Сейчас нет смысла мучить себя.
— Ты все еще дружишь с Кристиной? — неожиданно спрашивает Вадим.
— Да, мы вместе работаем. Она моя помощница, — отвечаю я, а сама размышляю, сможем ли мы дружить так, как раньше, учитывая ее обман. Я изо всех сил стараюсь придумать для нее какое-то оправдание, обелить ее, чтобы оправдать свою любовь к ней и доверие.
— Никогда не думал, что ваша дружба продлится так долго, — признается Вадим и ставит передо мной тарелку с едой.
— Почему? — удивляюсь я.
— Крис всегда старалась тебя подавить, принизить. А ты слушала ее, соглашалась, выбирая чаще ее интересы, чем свои. Со стороны это выглядело так.
— Она моя единственная по-настоящему близкая подруга, — говорю я, и мне хочется плакать. — Я люблю ее.