— Я предпочла бы умереть в старости, — оглядываясь по сторонам, ворчу я. — Зачем весь этот цирк? Ты же понимаешь, что у нас нет будущего.
— Понимаю, — серьезным тоном отвечает Вадим и делает трагическое лицо. — Но ты еще несколько дней будешь здесь, и мы можем наслаждаться общением друг с другом.
— Ты уверен, что я наслаждаюсь?
— Я уверен, что могу довести тебя до самого пика этого состояния.
— По-моему, у тебя воспаление самонадеянности, — замечаю я.
— Садись, и поедем, — настойчиво повторяет Вадим и открывает передо мной дверцу. — Я же не отстану от тебя, дорогая.
— Как жаль, что ты все еще не умер, — бормочу я себе под нос и сажусь в авто. Вадим довольно улыбается и захлопывает дверь.
Мы приезжаем на шикарную виллу. Здесь все увито цветами. Стены, перила, окна, даже дверь, ведущая в дом. Цветущий сад, да и только! В воздухе — легкий сладковатый аромат, смешанный с солоноватым запахом моря и жаркого солнца.
— Чья это вилла? — оглядываясь по сторонам, спрашиваю я. Роскошь прет изо всех щелей, и это скорее угнетает, чем радует. Не удивлюсь, если войдя в туалет, увижу там золотой унитаз.
— Моя, — коротко отвечает Вадим, поднимаясь по белоснежной лестнице.
— Что-то подсказывает мне, что краденых миллионов было больше двух, — высказываю я свою догадку и начинаю волноваться. Пульс становится чаще, голова кружится. С чего бы это?
— Надо будет уточнить у моего бухгалтера, — небрежно отвечает Вадим и толкает дверь в комнату. Мы входим в просторную, светлую спальню. Здесь белые стены, много ваз с цветами, посреди спальни стоит кровать с пологом, который треплет сквозняк, врывающийся в открытые окна. Вадим бросает на тумбочку телефон и ключи. Расстегивает ворот белоснежной рубашки. Три года назад я бы, глядя на него, уже изнемогала от желания. А сейчас он для меня чужой человек, который больше не вызывает никаких эмоций.
— Зачем ты привез меня сюда? Похвастаться своими возможностями? — спрашиваю я, и окружающая роскошь начинает на меня давить.
— Побыть с тобой, — просто отвечает Вадим. — Это мой дом, почему я не могу привезти сюда свою женщину? К тому же ты явно не тот человек, которого можно впечатлить деньгами. Хотя… почему бы и нет?
Опуская глаза, вспоминаю свои скромные апартаменты на семидесятом этаже в центре Москвы.
— Ты прав, — говорю я. — Но твоя женщина сейчас Нина. И я хочу просить тебя больше не присылать мне цветов и подарков.
— Тебе не понравилось? — расстраивается Вадим.
— Хоть ты не оставляешь карточек, все уже знают, кто присылает мне эти огромные корзины, — садясь на краешек постели, отвечаю я. — И мне задают вопросы, на которые я не желаю отвечать.
— Сложно быть любовником у собственной жены, — смеется Вадим, но взгляд остается серьезным. — Мне хочется как-то компенсировать тебе все те проблемы, что случились из-за меня. Просто шли своих родственничков к черту и наслаждайся жизнью!
— Почему ты не дал мне знать о себе? — спрашиваю я. Вадим горько усмехается. — Ведь можно было просто написать ВКонтакте с новой страницы. Или прислать письмо на электронную почту. Придумать еще сотню возможностей сделать это инкогнито, чтобы никто тебя не поймал.
— Я боялся спалиться, боялся, меня убьют. Знаю, это звучит малодушно, но это так, — говорит Вадим. — А еще меня пугало, что ты пошлешь меня к черту и мой риск окажется напрасным.
— Для человека, укравшего неприличное количество миллионов, звучит так себе, — замечаю я.
— Бесстрашие, как и все остальное, весьма ограниченный ресурс. Не выходит быть смелым во всем, — касаясь моей щеки, говорит Вадим.
— А по-моему, ты поддался искусу новой жизни и свежих возможностей, — говорю я. — Зачем возвращаться к прошлому? Тем более, если богатые женщины сами вешаются тебе на шею. Нина ведь очень богатая невеста.
— Черт… Ты слишком хорошо меня знаешь! — улыбается Вадим, и я тут же оказываюсь в его объятиях. Он целует меня в губы мягко и настойчиво, заставляя расслабиться и потерять контроль.
— Я хочу тебя, — горячо шепчет он, беря в ладони мое лицо. — После ночи на яхте думать больше ни о чем не могу.
— Это ты зря, — говорю я, глядя ему в глаза.
— Я люблю тебя, — признается Вадим. — И это никогда не изменится.
Он снова целует меня, запускает пальцы в волосы. В окно врывается шум моря, аромат роз пьянит, и я до чертиков хочу перестать чувствовать себя брошенной. Эта боль занозой ранила мое сердце с того дня, как Вадим исчез. Я часто задавала себе вопрос, что сделала не так, что такое произошло со мной, в чем я была недостаточно хороша, что все так сложилось, и не находила ни ответов, ни утешения. Поэтому его признание сейчас звучит для меня как оскорбление.