У валяльщиков войлока на кашанском базаре в ходу только два вида болванок для изготовления шапок: одна болванка — для шапок большого размера, а другая — для шапок детских. Что же делать тем, у кого голова средних размеров? На них шапок нет. Мы заглянули в несколько лавок, где изготовляют войлочные шапки, и теперь во всеуслышание заявляем, что на всем кашанском базаре не смогли подобрать для себя шапок подходящего размера. Валяльщики войлока в эту пору соблюдали пост; день клонился к закату, им было не до торговли, тем не менее они все-таки отчаянно пытались извлечь хоть какую-нибудь материальную выгоду из этой комической ситуации: лавочники, все без исключения, сокрушенно клали шапки на колени и прободали растягивать изо всех сил тульи. Будто из малого можно сделать великое! В конце концов они сами искренне удивились, почему до сих пор не изготовили болванок для шапок средних размеров.
Важным средством перевозки людей и грузов в Кашане и окрестностях служат помимо быков, верблюдов, ослов… «виллисы». Возле базара на городской площади к вашим услугам множество «виллисов» разнообразных возрастов: новых, подержанных и давно устаревших. «Виллис» от силы может вместить пять человек. Но кашанские шоферы очень радушны к своим землякам. Они набивают навалом в беззубый зев «виллиса» до тринадцати человек крепкого телосложения, в основном крестьян, и трогаются в дальний путь. Жалко, что ни одна машина не прибыла из окрестностей, пока мы находились на городской площади. Вот бы поглядеть на пассажиров, какой у них будет вид после такой поездки. Не сразу, наверное, они придут в себя и поймут, где у них руки, а где ноги.
Мы вернулись в нашу гостиницу. Хмель от виски постепенно выветрился, а страх перед скорпионами возобновился. Решено было изо всех сил бодрствовать и отрабатывать дальнейший маршрут путешествия. Но усталость, к счастью, взяла свое: глаза начали слипаться и вскоре мы погрузились в сон. Это была первая ночь, проведенная под чужой крышей, вдали от Тегерана и родного дома.
Кашан, как и другие селения в пустыне, пробуждается рано. Солнце пустыни жестокое и упорное, поэтому нужно вставать чуть свет и успеть к полудню переделать все дела. Когда солнце взбирается на середину неба, крепкий кашанский крестьянин уже почти совсем выбивается из сил.
На полпути из Кашана к парку Фин мы повстречали у святилища Баба Лулу кашанских крестьян, которые поливали зеленевшие неподалеку побеги пшеницы и ячменя. Они устроили передышку и поболтали с нами.
Святилище Баба Лулу имеет большой просторный двор, обнесенный портиками. Позади двора тянется поле. Основание купола святилища выложено кирпичом, а далее конический купол декорирован мозаикой. Конус купола состоит из двадцати граней — апсид, а на самой маковке его красуется жестяная пятерня[33]. Громада купола не гармонирует с небольшой, покрытой деревянной решеткой гробницей Баба Лулу.
Мы спросили у мотавалли (попечителя святилища) Ага Мехди, кто здесь похоронен. «Баба Лулу», — ответил он. Само святилище пустовало; Ага Мехди еще сообщил нам, что кашанцы посещают его всего один раз в год, в «день убиения Омара»[34].
По этим отрывочным данным мы догадались, что Баба Лулу и есть знаменитый иранский «террорист» эпохи утверждения ислама, который отправил на тот свет второго халифа Омара. Нам, впрочем, было не под силу довести исследование до конца. Мы вошли внутрь гробницы, чтобы прочесть фатиху, и увидели висящий на решетке могилы какой-то документ. После чтения его у нас не осталось и следа сомнения в том, что «хозяин скромного дома» именно тот Абу Лулу, который единожды в год да сзывает кашанцев на свою могилу, чтобы они почтили память бунтаря, восставшего против зла и насилия.
…Простившись с Баба Лулу, мы двинулись дальше в путь, к парку в городке Фин.
Когда подъезжаешь к парку Фин, тебя охватывает какое-то неведомое волнение. Не хочется сразу ступить в чащу исторического парка. Поэтому мы замешкались у входных ворот. Девчонки в чадрах, и мальчишки с книжками в руках шли по домам из медресе Аллаяра Салеха. Шли они стайками, равнодушно проходя через парк, как будто на уроке истории не дошли еще до эпохи Насера од-Дин-шаха[35]. А нас не покидало странное чувство, знакомое, наверное, тем, кто на рассвете шагал за гробом в старинную покойницкую в Тегеране, где омывают усопших перед последним путем их на кладбище. Имеется в виду древнейшая тегеранская покойницкая — госсал-хане, которая находится на площади Шуш в большом саду, где растут белые тополя. За тополями лицом к дороге располагаются кельи — ходжре. Представьте, что весенним утром вы попадаете в этот сад. Ласковый, теплый ветерок чуть колышет зеленые листья тополей, и в тишине сада рождается какой-то монотонный шум. Кажется, будто издалека доносится слабый плеск сотен тихоструйных фонтанов. Но вот из полуоткрытых дверей покойницкой до вас долетает скорбный плач женщин, детей и бульканье воды, выплеснутой из ведра; эти печальные звуки врываются диссонансом в легкий шелест ветра и ложатся на сердце гнетущей тоской. Если вам приходится задержаться здесь, в этом саду, то значит, не кончена еще процедура омовения покойника перед отправлением на кладбище. И вы неустанно шагаете в тени белых тополей, у вас тяжело на душе, и тревожно сжимается сердце.
33
На куполах мусульманских святилищ иногда водружаются изображения человеческой руки наподобие крестов христианских церквей.
34
Омар — второй из так называемых правоверных арабских халифов. Правил в 634–644 годах. «День убиения Омара» — церемония сожжения чучела халифа Омара, которого шииты считают узурпатором и еретиком.