— Леонардо да Винчи? — съязвила она.
Он улыбнулся.
— Джо, разумеется. Вам должно быть известно, что он хороший художник.
Слова Лоренцо обрушились на Нину подобно смерчу. Она чуть не упала со скамьи.
Как часто она мечтательно думала о том, что свой дар художницы, возможно, унаследовала от отца! Выходит, ее мечта сбылась, но радости она не испытывала, скорее боль. Они могли быть так близки — ведь их объединяет талант и художественное чутье. Но этому не суждено произойти.
— Возможно, вы этого не знали, — угрюмо произнес Лоренцо и холодно добавил: — Вам с ним было не до эстетики.
У Нины все внутри сжалось — она не потерпит этого ужасного и низкого обвинения. Она встала и презрительно сощурила глаза. Ей казалось, что сад давит на нее, душит запахом растений, а проклятые статуи насмехаются над ней.
— Зачем вы это сказали? — сквозь зубы процедила она. — С Джо вы не посмели бы так разговаривать. А со мной, выходит, можно. Я ведь не мужчина, а всего-навсего любовница, которая в ваших глазах не заслуживает уважения. Катитесь к дьяволу, Лоренцо Бьяччи, и будьте прокляты за ваше отношение ко мне, за высокомерие и… вообще за все!
Она пошла было к калитке, но Лоренцо преградил ей дорогу, схватил за руку и развернул к себе лицом. Нина оказалась прижатой к его широкой груди, а на щеке ощутила горячее дыхание.
— Простите. Слова вырвались сами собой, и я об этом сожалею. Но если вы поразмыслите над тем, что я сказал, то поймете, почему я это сделал, — сердито закончил он.
— Я не умею читать чужие мысли! — тоже сердито выкрикнула Нина. — Просто пытаюсь сообразить, почему вам не дают покоя наши с Джо отношения…
— Что ж, изничтожайте меня, Нина, — проворчал он. — Черт возьми, да я сам хочу вас и…
Он отпустил ее. Нина отшатнулась от него и так крепко сжала кулаки, что ногти чуть не до крови вонзились в ладони. Он… ревнует!
Что ей на это сказать и как поступить? Она не была готова к тому, чтобы ее возжелал мужчина, наделенный таким обаянием.
Нина задыхалась. Они оба воинственно смотрели друг на друга, ничего не говоря.
Наконец она отвернулась и стала собирать краски и кисти. Вдруг у нее перехватило дыхание — она увидела рисунок Лоренцо. Дрожащими руками Нина взяла блокнот со скамьи.
Это была не карикатура, которую она ожидала. Господи, она не находила слов… На рисунке была она, Нина Паркер, но не та, что сидела, застыв, на каменной скамейке на фоне Минервы.
Он нарисовал ее обнаженной, лежащей на шелковом покрывале мягкой постели. Она склонила голову на плечо, а длинные светлые волосы разметались по подушке. Выражение лица было спокойным и умиротворенным, но каждый штрих подчеркивал эротичность ее позы. Она безмятежно спала, но казалось, что всем своим существом жаждет его. Раскинутые руки, слегка сжатые ладони звали к себе; длинные загорелые ноги были чуть-чуть раздвинуты, а на влажных губах застыла улыбка Моны Лизы.
Нет, она не такая на самом деле. Нина обернулась и бросила на Лоренцо возмущенный взгляд. А он ждал, что она скажет. Ей нечего было сказать, так как предыдущий жизненный опыт не подготовил ее к подобной ситуации. Такого прекрасного, пронизанного чувственностью изображения она никогда не видела. Здесь была изображена она… и не она.
Ему удалось проникнуть в ее сокровенные мысли.
— Я вижу вас такой, Нина. И хочу вас так же сильно, как вы меня, — хрипло выговорил он.
Она хотела бросить ему в лицо хлесткий ответ, но вместо этого глаза наполнились слезами, потому что она знала, что одного желания недостаточно, да к тому же, это и невозможно. На карту поставлены судьбы многих людей, и в первую очередь отца. Он собирается жениться, а ее появление вызовет шок. И его дочь… Нина даже не знала, как ее зовут… с чувствами этой девушки тоже следует считаться. А София? Она так долго ждала свадьбы. Всем им не хватало только незаконной дочки!
Что касается Лоренцо, то он обойдется без нее. Ведь она в его жизни явление преходящее — сегодня здесь, а завтра уедет. А ее собственные чувства? Как быть с ними? Нельзя сожалеть о том, чего у тебя никогда не было.
Смахнув слезы, Нина положила на скамью блокнот и ушла, оставив Лоренцо наслаждаться ароматами сада и обществом скульптур.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
— Пойдем, Карло, не сердись, — сказала Нина, отвязывая сидящего на цепи пса.
Обычно он издали слышал ее шаги, радостно виляя хвостом.
Оставив Лоренцо злиться одного в саду, Нина сразу направилась к собачьей конуре. Ей не терпелось убежать подальше, чтобы собраться с мыслями, совладать с чувствами и постараться не думать о его словах и о нарисованной им картине, которая повергла ее в смятение.