Они бы ждали вместе со всеми, смотрели, как Бельк разоряется на старейшину, со всеми ждали, когда корабли Королей заметят сигнал с маяка и повернут к острову Рыбному. Все бы сторонились её матери, ну и пусть, она держала бы Къера за руку, она простила бы даже Альфиссу Наглую, она простилась бы с мечтами о дальних землях — только бы Къер стоял рядышком, и они вместе дожидались нападения троллей.
Но может, Къер ещё жив — тогда ночью, когда стемнеет, он выберется из оврага, и направится к городу… Солнце уже перевалило через половину василькового неба и неумолимо клонилось к закату. Будет ждать, даже если он не придёт — под взглядами троллей, она не отступит. Но почему тролли не идут к Келардену?
Они успели бы его разграбить до прихода Королей…
Но нет — тролли жгли костры, тролли распрягали лошадей — массивных тяжеловозов, похожих на битюгов. Тролли устраивались на ночлег. «Может, это место священно для них? — подумала Аррен. — Пожалуй, они желают оказать честь павшим».
Она свернулась клубочком на самой вершине, укрывшись за шершавым валуном. Ноги нещадно болели, она, наконец, выдернула занозы и, как смогла, очистила царапины от грязи. Холодно не было. Ветер дул по-прежнему, но солнце спускалось, и, наконец, осветило восточный склон холма. Лучи согрели Аррен. Она лежала и думала о том, что мир рассыпается, что она проклята, что она предала свою дружбу и боги наказали её за это.
Облака стали сверху сиреневыми, а снизу золотистыми — словно варенье и сироп. Небо темнело; на западе оно ещё полыхало абрикосовыми красками, а на востоке — стало густо-синим, и на нём затрепетали первые робкие льдинки звёзд.
Ветер, наконец, стих, и девушка сама не заметила, как провалилась в сон.
И снились ей спящие внутри горы тролли — которые откликались на зов живых. И просыпались — полусгнившие, ужасающе страшные — лохмотья кожи и кости, и черепа, где в глазницах горели зеленоватые огни — словно колдовские светлячки Гиблых болот. Они выбирались из своих подземных темниц.
Смерть, пришедшая наказать Жизнь.
Она проснулась и снова расплакалась — как она могла уснуть, когда Къертар там, внизу, поджидал её? Усталость вязла своё — она снова оказалась предательницей. Ведь всем известно: если долго реветь, а потом долго бежать — то сон весьма ловко сцарапает вас в свои объятия. Было очень темно: должно быть, предрассветный час. Луна закатилась — хвала Богам! — но звёзд очень много, облака разошлись, и погода была ясной.
«Король успеет привести войска, — внезапно поняла Аррен. — Но почему тролли медлят?»
Пить хотелось ужасно — и есть. Горло горело, словно его натёрли наждаком. Но ручьи здесь не протекали, а еды не было и подавно. Она осторожно спустилась чуть ниже, по склону, чтобы размять ноги. Всё тело затекло от ночёвки на земле. Её мучил страх (даже ужас!) и сомнения — смог ли Кер выбраться, прошёл ли он мимо неё, или он ещё в балке? Со стороны кладбища доносились крики, барабанный рокот — тролли не спали.
Если она спустится вниз — то не вернётся назад.
И в тот же миг, ей стало спокойно — впервые за всё это время.
Это было спокойствие приговорённой. Она должна спуститься вниз и пройти овраг. Сейчас, когда мрак сгустился — её единственный шанс. И, если она умрёт — то так и лучше: этим она заплатит за своё вероломство. Тогда, возможно, они смогут встретиться с Кером в Последних Чертогах, куда забирают всех воинов после смерти — ведь она не сомневалась, что он сражался и погиб достойно.
Но, если он ещё жив… Она сжала кулаки так, что ногти разодрали кожу.
Пора было идти.
Пора.
Она осторожно выглянула из-за валуна.
Костры горели, как и вчера днём — но стали зеленоватыми. Изумрудные языки пламени взлетали вверх — ух, ух! Пожирая пищу — ветви нарубленных в лощине деревьев — он ревел и трещал, она слышала этот треск даже с вершины. Тролли сидели вокруг костров — сидели неподвижно — они казались каменными изваяниями, как и Старый Тролль, которого победил рыцарь Джекил. Она судорожно вздохнула — и начала свой путь вниз.
Спускаться приходилось осторожно и тихо — в полумраке, вслепую отыскивая для ног опору. Она расцарапала лицо и рассекла ладонь. Хваталась за корни, за колючий шиповник, сдерживала вскрики и слёзы — только бы не выдать себя. Наконец, круча закончилась, и начался пологий спуск — тролли были совсем близко.
Они что-то бормотали в темноте, и это походило на «Бурурум! Бурурум!»
Негромко рокотали барабаны — и били глухо, будто из-под земли.
Она легла на землю и пролежала так несколько мгновений — силы оставили её. Ноги были как ватные, а сердце, казалось, подобралось наверх, и булькало в самом горле.