Но она решительно утерла их рукавом — нет, здесь, в Море, она не будет плакать.
А потом перед ней поставили стакан вкуснейшего клюквенного компота, а потом подали десерт — и Аррен всё-таки плакала, закрыв лицо руками — но никто ей ничего не сказал.
А потом, наконец, она потихоньку осмелела, и стала присматриваться к сидящим за столом. Матросы «Клыка» были разными, и такими диковинными, словно Боргольд подбирал их по принципу наибольшей непохожести друг на друга. Вот уже знакомый ей щёголь из дома капитана; он изысканно накалывал ломтики мяса на зубцы вилки и возмущённо размахивал или перед лицом кряжистого, какого-то скособоченного мужичка. Растревоженное таким образом угощение слетало со столового прибора и аккуратно приземлялось у кого-нибудь на лбу или на плече. Одни отчаянно ругались на бестолкового франта, а другие с философским видом отправляли мясо в рот, и оно оканчивало свой скорбный жизненный путь в крепких матросских желудках.
Вот сам капитан — он внушал Аррен такую робость, что она боялась на него даже смотреть. В чуть вытертом бархатном кафтане, щегольской рубахе, пенящейся кружевами у горла, с запонками в форме серебряных жаб… Он орудовал ножом и вилкой быстро и ловко, и в то же время — неторопливо, запивая большие порции мяса кроваво-красным вином из бокала.
Вот тот громадный, рыжебородый верзила, что спас её от толпы на пристани; едва Аррен посмотрела на него, как запомнившийся ей щёголь оскорблено тыкнул в его сторону вилкой.
— Фош! Ты хоть и штурман, но, во имя благого Льва! Ты ничерташеньки не понимаешь в обычаях Пряных Островов!
— Если хочешь себе чёрную жену, так и скажи, — усмехнулся бородач.
— А ты что думаешь, Жувр? — повернулся франт к другому, тому самому крайне неприятному матросу, что отводил её вчера на ночлег.
— Я думаю, что мясо очень вкусное, — мрачно буркнул тот. — Ларс отлично приготовил его, а вы оскорбляете его беседой.
— Ха! — сказал пижон. — Какая чушь! Да Ларс и сам большой охотник поболтать!
А потом подали новые блюда и новые порции; и Аррен совсем перестала слушать. В том, как готовили на борту «Клыка», было что-то чудодейственное; изголодавшаяся девочка целиком погрузилась в мир этого маленького кулинарного колдовства.
А вечером её ждало ещё одно потрясение.
Она вышла на палубу, подышать свежим ветром; да и что там, греха таить — ей хотелось припомнить разговор с Къером. Хоть он и ушёл, и обещал, что более не вернётся, его тень, его голос, его присутствие будто ощущались в плеске пены, в поскрипывании канатов и гулком хлопанье парусов. Солнце садилось в море, медно-алой монетой, разливая чайного цвета полосу в морском просторе.
«Неужто ты и впрямь отправился со мной?» — шепнула она, и закусила губу, ибо в глазах снова выступили слёзы.
Но ответа не было — только ветер играл её волосами, да из корабля доносились мягкие, приглушённые звуки — «Клык Льва» был подвижным, своенравным и живым. Шорохи, постукивания, и стон натянутых канатов — и никакого ответа… или это и был ответ?
А потом она вдруг поняла, что она не одна; рядом стоял тот самый гигант-бородач из Северных Островов.
— Это Зеркальное Море, — негромко сказал Фошвард.
Море и впрямь казалось зеркальным. Громадная, блискучая гладь от горизонта до горизонта — волн почти не было, и они словно плыли по дорогущему королевскому зеркалу из стекла и альмагамы.
— Здесь вода уже не синяя, — добавил Фошвард. — Загляни вниз.
И Аррен, привстав на цыпочки, выглянула за резной борт — и изумилась.
Вода и впрямь, была какой-то особой; она нежно светилась. В ней был приглушённый блеск перламутра; и мягкое сияние жемчужины. За то недолгое время, что Аррен провела на борту «Клыка Льва», она привыкла, что вода в глубине сгущается, темнеет; но здесь, в Зеркальном Море, всё было наоборот. Свечение поднималось из глубины; будто под волнами загорелось невидимое солнце.
— Это ещё что, — сказал Фошвард. — А ведь скоро будут кувшинки.
«Кувшинки», — изумлённо шепнула Аррен.
Она не поняла — но постеснялась спросить.
А чуть позже необходимость в этом отпала.
Её ноги ужасно заныли — ещё бы, всё время стоять на цыпочках! — но она всё стояла и стояла, не в силах оторваться от покатого бока корабля, уходящего в пенистую кипящую воду.