На Могилах Прежней поры побывали: на кладбище троллей, что однажды спустились со Студёных гор, и разграбили множество деревень, и дошли до острова Малого. Встретил их здесь отважный король Ригор, и разбил наголову, и немало людей полегло в этой сече. Солдат похоронили за городом, на холме Достославном, а троллей — на Заброшенном Погосте, о котором ходила дурная слава, и куда детей не пускали.
Сказывают, будто горят там зелёные огни, и тени ходят, скрючившись в три погибели, и раздаётся хохот из-под земли. А ещё сказывают, будто тролли — те, что погибли от мечей латников короля Ригора — хоть и мёртвые, а ждут: ждут, когда их сородичи спустятся со Студёных гор, и вернутся на Зелёные острова.
Дурное, словом, место, не для детей.
Да разве остановишь их, неугомонных?
Аррен вдруг поняла, что засыпает — а спать на крыше никуда не годится. Обопрёшься о гнилую доску — и поминай, как звали! Она пихнула Къера, который прикрыл глаза и, казалось, о чём-то мечтал.
— Ну что, пойдём на Кладбище Троллей?
— Конечно, пойдём, — охотно согласился тот. — Я такую нору там нашёл — закачаешься! Вроде барсучья, а может и нет. Человек поместится. Наверно, глина обвалилась, а там старые ходы были.
— А к угощению не опоздаем? — засомневалась девочка.
Паренёк задумался.
— Успеем, — беззаботно ответил он. — Пока старейшины расшевелятся…
К празднику Первого Глотка с окрестных деревень на Пристань везли на пробу сидр, квас, пиво, брагу и мёд; для детишек тоже хватало угощения — медовые яблоки; груши, тающие во рту; кизил и виноград. Брагу Аррен не любила — как-то дядя Хворт влил ей в горло несколько капель.
А вот квасу бы выпила, по такой жаре.
Но девочка ужасно не любила толкотни — улицы будут запружены телегами, ревущими ослами, упрямыми мулами, клячами-доходягами. Вот Къер — тот в любой толпе, как рыба в воде.
— Ты оставайся, если хочешь, — предложила она, сглатывая комок в горле: без Къертара было бы совсем одиноко.
— Да ладно, — великодушно отмахнулся тот. — Подумаешь, праздник. Экая невидаль. Да и потом, к самому веселью всё равно поспеем.
Аррен ощутила такой прилив благодарности, что у неё защипало глаза. Это было бы совсем уж глупо — разреветься при разговоре с лучшим другом, поэтому она упрямо сжала губы.
— Хотела бы я уйти из Келардена, — сказала она.
— Мда, уходить-то особо некуда, — согласился приятель. — Один городок на все Острова. Я вот всё думаю — нужно тебе податься За Море.
— Да кто меня там ждёт? — буркнула она, продолжая липучий, как утренняя зевота, давний спор.
— Ждёт, не ждёт, — упрямо продолжил мальчик, — а подаваться надо! Ты только представь! Первое Царство! Горы высотой до небес! Реки шириной с пролив Бальфарас! Леса больше, чем весь остров Малый! Деревья, деревья выше Рыбьего Хребта!
Аррен слышала об этом, но представить не могла.
— Я отправлюсь, — сказал мальчишка. — Вырасту и непременно отправлюсь. Совершу множество славных подвигов, и меня похоронят, как героя.
Девчонка фыркнула.
— Пошли уж, вояка!
Она легонько пихнула его локтем и стала спускаться.
Для этого пришлось согнать кота, но тот не особенно обиделся — мяукнул, встряхнулся, царственно облизнул лапу и сиганул на забор соседнего дома. Аррен осторожно спустилась со стены и спрыгнула на землю, слегка отбив пятки. Къертар слез вслед за ней.
— Эх, — задумчиво сказал он, — а ведь я там меч оставил.
Она хихикнула:
— Заберёшь в следующий раз, если не сожрут духи!
И пошла на него, сгорбившись и едва ли не касаясь костяшками пальцев земли, как ходят (согласно поверьям) тролли.
— Чур, чур тебя, — расхохотался он. — Так что, на Погост?
Девочка призадумалась.
— Погоди, — нехотя сказала она. — Домой схожу, платье переодену. Мне в этом ещё на Праздник идти.
Къер скептически воззрился на её перелатанный наряд, к тому же изрядно выпачканный в трухе, но смолчал. Он не хуже Аррен знал, что с нарядами у неё было туго.
И не то, чтобы она переживала, но…
— Иди, — вздохнул он. — Я тебя на Погосте подожду. Встретимся у Статуи Тролля. Не хочу в город возвращаться — не дай бог меня мамашка углядит, вмиг работу придумает. Даром что Праздник.
— Иди, лодырь, — напутствовала его девчонка, но получилось необидно.
А пошла по мостовой наверх.