Громадные замшелые деревья росли куда угодно, но только не вверх; папоротники были выше девочки, плющ обвивал самшит и граб; ноги погружалась в мох едва ли не по колено. Почва была влажная, раскисшая, она хлюпала, чавкала, то и дело норовила провалиться вниз, обнаружив хитроумную каверну.
Тропы как таковой не было — приходилось то прыгать с камня на камень, то брести по колено в грязи. Из ветвей то и дело вспархивали пёстрые птицы; из-под ног разбегались лягушки, и ящерицы. Стрекозы были размером с зимородка; жуки не мельче жабы вальяжно восседали на камнях.
Повсюду висела роса — блестящая, как крохотные лунные камни.
И вдруг тропа всё же появилась — она вилась по склону тропы, ютилась между валунами, терялась в зарослях плюща и выныривала между двух согбенных дубов, давно почивших (только их скелеты, заросшие плесенью и лишайником, обрамляли «инфернальный» вход).
Они прошли между ними…
…И вот тогда-то у Аррен захватило дух.
Они стояли на вершине горы, а под ними — простирался остров.
Он был не таким уж и большим — скалы, похожие на зубы, обрамляли его по краю, а в середине — тянулась узкая долина. Почва окончательно набрякла влагой — и Аррен понимала почему: из расселины в двадцати футах от неё, со свистом и рёвом, вырывался сверкающий поток. Он обрушивался вниз, поднимая тучу мелкой водяной пыли — она повисала в воздухе, словно облака.
И там, спустя добрую сотню метров, поток разбивался о каменные зубы.
Над водопадом стояла радуга.
Слёзы брызнули у Аррен из глаз.
Это было так прекрасно — что невозможно рассказать.
Она никогда не видела ничего, кроме своего острова. Кроме моря, и неба, и луговых равнин, и поймы реки, и меловых взгорий. А это — было совсем другое: скалы, опасные и хищные, не то, что пологие холмы Келардена; реки буйные и безумные, ни в какое сравнение не шли с тихой, ласковой Быстроюжной.
— И водица здесь, — вдруг непонятно почему сказал Фошвард, — сладкая, как поцелуи южанки.
— Вы привели меня посмотреть? — шепнула она, и он скрыл улыбку в бороде.
Спускались они тем же путём.
Под конец, изгваздались в грязи не хуже воробьёв — когда те купаются в лужах, а потом обсыхают на солнышке. Впрочем, была от этого и кой-какая польза: комарья над ними стало виться меньше. Их сопровождал оглушительный хор лягушек, хотя ни одной они не видели; громадные стрекозы всё так же блестели слюдой на солнце.
Ноги Аррен по колено стали мокрыми, грязь затекала в сапоги; а руки — все исцарапаны. Теперь они спускались вниз, порой скользя на камнях и невольно срывая со склонов «подушки» мха. Аррен как-то попыталась ухватиться за плющ, но только порезалась; потом едва не повернула ногу; и, наконец, очутилась у Каменных Зверей.
И тогда услышала голоса.
Услышали и другие. Моряки помрачнели.
Матросы «Клыка» сгрудились за каменным «драконом» и выглянули на пляж.
И вот что они увидели.
Возле лодки собралось пятеро мужчин. Вид у них был довольно странный: роскошь в одежде соседствовала с нищетой. У одного на плечи был накинут рваный плащ — а под ним, богатое блио; у другого — золотая цепь на изорванной рубахе. Все они были с оружием — одна сабля, один ятаган и три коротких меча. Лица у них были на редкость отталкивающими; и выглядели они очень, очень опасными.
— О, дьяволы! — шепнул Жувр. — Они нам лодку подпортить хотят.
— Нас шестеро, — буркнул Фошвард, — а их пятеро. Я узнаю вон того, рыжего. Это пираты Бройда. Порубим их на ведьмино дерьмо.
То, что произошло дальше, запомнилось Аррен навсегда.
Моряки молча, обнажив клинки, без угроз и жалоб, вышли из-за камней; пираты увидели их, и тоже потянули из ножен оружие. И началась резня, которую можно было бы назвать даже бойней: настолько жуткой, изуверской она была.
Матросы Боргольда отчаянно сражались. Аррен как-то ожидала по услышанным в детстве песням, что обе стороны будут сыпать оскорблениями или боевыми кличами; но ничего подобного не было. Только скрип гальки под ногами, сиплое дыхание, редкие вскрики или сдавленные проклятия. Всё это было очень страшно, до боли в животе страшно — и до тошноты по-настоящему.
Она вжалась в покрытый ракушками валун. Сердце билось беспорядочно, то вздрагивая, то замирая; внутренности скрутились узлом. Один из нападавших рухнул прямо рядом с ней: живот вспорот, пальцы скребут по базальту, глаза выпучены. Аррен отчаянно пыталась не смотреть на вывалившиеся сизоватые кишки; в горле пересохло, она задыхалась, словно рыба, выброшенная на берег. Девочка вцепилась в камень так, что разодрала ладони до крови; ноги были ватными. Она хотела убежать — и не могла.