— Лев, — повторила Аррен. — Но кто этот Лев?
И в тот же миг на её плечо опустилась рука Фошварда: она увидела его серебристую «шёрстку» и мозолистые пальцы.
— Во имя всех даров мира, — обратился к глазам штурман. — Мальчик, к тебе действительно обратился Лев?
— Я видел Его тень, — сказал Рамда. — И она была страшной, но величавой.
— Ох, — сказал кто-то за спиной Аррен.
— Он обратился ко мне, и велел спасти сестру, — Рамда закрыл глаза руками, — а я не могу этого сделать, пока сижу в темнице.
Между его пальцев текли слёзы.
Внезапно он отчётливо понял — никто его не вызволит, ибо даже чужеземцам из самой Страны Льва это не под силу. Он здесь, скованный камнями зиндана; здесь и останется — пока не продаст самого близкого для него человека.
И в этот миг что-то коснулось его лба.
Он открыл глаз, и увидел, что высокий краснолицый человек взъерошил его волосы.
— Во имя всех восходов и закатов, — сказал этот великан. — Не будем привлекать внимание. Мы вернёмся после захода солнца. А ты, мальчик, — он вновь посмотрел на Рамду, — не унывай. Тот, кто прости помощи во имя Льва, всегда её получит.
Аррен показалось, будто услышала голос того, кого она давно знала — но, сколько не силилась, вспомнить не могла. А ещё ей показалось, будто у неё в груди загорелась звезда.
— Но Лев, кто этот Лев? — спросила она у Фошварда, но то лишь хмыкнул и улыбнулся.
— Вы встречали его во время странствий?
— Однажды я видел его, — сказал Жувр. — И это было страшно.
— Неужто он такой ужасный? — удивилась Аррен.
— О, он страшнее всего на свете, — сказал Пьерш. — Будто стоишь на краю пропасти — и до неё шаг ногой.
— Но почему его тогда все так любят?
— А разве, — спросил Пьерш, — ты никогда не мечтала посидеть на краю пропасти?
— О Льве нельзя рассказать, — наконец, сказал Форшвард. — Он просто есть. Многие встречали его во время странствий; но описать не смог бы ни один. Каков он, Лев? О, это зависит от того, кто его видит: для одних он страшнее грозовой тучи, с дождём из молний; а для других — верный друг и наставник. К жителям Королевства он особо благоволит; но, сказать по правде, нет для него различий в странах и народах, языках и островах. Где бы ты ни была, его можно встретить, и не скрыться от него даже на дне глубочайшего из ущелий.
Долго шли они в молчании; и, наконец, увидели дверь скупщика Келлара.
Историю Рамды обсудили за столом; подавали поразительно вкусные, но непонятные Аррен блюда. Здесь были (о ужас!) лягушачьи ножки в остром соусе; паштет из телятины и гусиных яиц; вкуснейшее филе с укропом и кардамоном; нежная рыба с гвоздикой и чесноком. А также бесчисленные восточные яства — названий их Аррен не знала, но уплетала за обе щёки. За время плавания она слегка похудела; матросы то и дело подкладывали ей самые сочные куски.
— Попросить во имя Льва, — покачал головой Келлар после обеда и, переодевшись, преобразился в высокого одутловатого торговца с накладной бородой; его перевоплощения были столь удивительны, что каждый раз оставляли Аррен с открытым ртом.
Изменилось буквально всё: он засунул в нос небольшие шарики, за губы — деревянные палочки, и уши сделал оттопыренными маленькими шариками воска. Затем намотал вокруг головы тюрбан; мазки синеватой краски отобразили тени под глазами; он прихватил массивный посох с набалдашником в виде ястреба и до того перестал быть похожим на себя, точно в комнату шагнул другой человек.
Тяжёлым, брезгливым взглядом он окинул всех собравшихся:
— Пойду, разведаю новости, — и медленно, грузно удалился.
Аррен помотала головой:
— Я просто в это не верю!
А Фош, усмехнувшись, подлил ей гранатового сока:
— Второго такого, как Келлар, не найти.
За столом они остались вместе с его жёнами: всеми восемью. Аррен пыталась на них не смотреть — и не могла. Та самая, чернокожая девушка, статная и строгая, сидела прямо напротив неё; и всякий раз, когда Фейна обращала пытливый взгляд на девочку, та едва не роняла вилку. Внезапно, она поднялась, и негромко сказала:
— Если Келлар попадёт из-за вас в неприятности, прокляну.
И все ощутили некую силу, разлившуюся воздухе.
Фейна сузила глаза:
— Боль настигнет даже тебя, маг.
Она ушла, вместе с ней ушли и прочие жёны.
Впрочем, перед уходом она вдруг коснулась тонкими длинными пальцами плеча Аррен: