- Придётся рассказать про слабость и дурноту в метро.
Меня передёрнуло, когда я представила себя просвеченной насквозь колючими лазерными лучами, в которые иногда превращался взгляд начальника. Если я назову истинную причину, это только подтвердит всё сказанное им сегодня: что с таким питанием – точнее, его отсутствием - недалеко и до больницы.
Меня передёрнуло: снова выслушивать нотации не хотелось абсолютно. К тому же шеф умел говорить в манере, когда каждое слово жалило, пытало и резало; умел задеть за живое, найти слабые места, надавить на самые уязвимые точки. Я опасалась, что не выдержу его давления: корка, покрывшая рану, так тонка - её ничто не стоит отодрать! Я страшилась скатиться обратно в тот ад, который довелось пережить.
- Не скажу. Скажу, что сломался каблук!
А про себя заранее тряслась. Не трудно предугадать его реакцию: Проскурину не важно было как мы достигаем результата - главное, чтобы мы его добивались. Приносили ему на блюдечке. Оправдания типа "сломался каблук" его злили. "Хуже не могла придумать? - укорил здравый смысл. - Он поймёт, что ты врёшь" Я тяжело вздохнула, нервно сплетя пальцы вокруг тёплой чашки.
- Вот если бы его отвлечь... Эврика!
Дёрнулась к компьютеру - наступила на бедную ногу, вскрикнула, выронила чашку. Расстроенно поглядела на два крупных осколка, отлетевших от бегемотика, на расплывшуюся на линолиуме чёрную лужу, и поплелась в ванную за тряпкой. Присесть на корточки не позволило колено, но я всё-таки исхитрилась собрать осколки и вытереть пол. Выбрасывая остатки любимой кружки в мусорное ведро, чуть не плакала - за последнюю неделю я с ней просто сроднилась!
Погрузиться в работу удалось не сразу: кружку было жалко до невозможности. Однако страх перед Проскуриным заставил, в конце концов, сосредоточиться. Я рассчитывала, что если принесу какие-нибудь наработки, он отнесётся к моему просчёту более снисходительно. Не станет ломать психику, а вместо этого даст отпуск. "Мечтательница" - иронично отозвалось что-то внутри. Я проигнорировала этот ехидный голос. Полдень встретила с красными глазами и затвердевшим плечевым поясом, но довольная собой.
- Кое-какие продвижки наметились, - подытожила, откидываясь в кресле и разминая шею. - Теперь будет не так стыдно показаться Евгению Харитоновичу на глаза. Да и проект сдвинется с мёртвой точки.
А ещё я решила снова позвонить Алексею и попытаться договориться о новом осмотре. Покосилась на телефон.
- Двенадцать - рановато для субботнего звонка. Он может ещё спать – и тогда прощай встреча, - я скривилась, вспомнив грубость и агрессивность мужчины.
"Неприятный тип. Может, подыскать Рамиру Вахтанговичу что-то другое?" – задумалась серьёзно. Опыт научил по возможности не связываться с недвижимостью с дурным полем – а какое жильё может быть у подобного хозяина? Грустная судьба нередко волочилась за такими домами и квартирами, как хвост за лисицей - не оторвать и не выбросить. Себе я ни за что не купила бы жильё с плохой кармой, поэтому, когда узнавала о тёмном прошлом квартиры, ненавязчиво старалась отговорить людей от покупки. Однако делала это осторожно, полунамёками, чтобы нельзя было обвинить меня в том, что я влияю на их выбор.
Вначале-то я прямо предупреждала покупателей о неприятных ситуациях и происшествиях, связанных с недвижимостью, старательно собирая слухи у соседей. Но после того, как одна клиентка, на редкость сварливая и склочная женщина, за мою доброту на меня же и нажаловалась Проскурину, я решила, что работа мне дороже абстрактного блага чужих людей.
Выволочка, устроенная начальником, хорошо расставила приоритеты: оказавшись за шаг до увольнения, начинаешь ценить то, что имеешь. После неё советовать покупателям я на некоторое время перестала. Увы, совесть – враг: моя не давала мне покоя, если я хотя бы вскользь не приоткрывала клиентам завесу собственного знания о предмете их осмотра. Вот почему, восстановив доверие Евгения Харитоновича, я снова начала эту практику, правда, в меньших объёмах и очень избирательно: предостерегала теперь исключительно тех, кто вызывал симпатию и казался достаточно разумным, чтобы понять, что мною движут благородные мотивы.
Тактика себя оправдала: жалоб на меня не поступало ни разу. Наоборот, клиенты оставались довольны, советуя наше агентство и меня лично друзьям и знакомым, уверенные, что тут им плохого не продадут. В нашем деле чистая репутация – золото; свою я старалась беречь, не чернить в сомнительных сделках.