Заметила, что шеф за мной наблюдает - внимательно, как за подопытной букашкой, по которой ему защищать дипломную работу. Я нахмурилась, потом демонстративно вскинула брови - мол, что вы так пялитесь Проскурин усмехнулся и отвернулся, наконец, занявшись завтраком. А я - приготовлением Божественного нектара.
- Желя, тебе никто не говорил, что пить кофе литрами - вредно? - поинтересовался начальник, наливая в кастрюлю молока и включая плиту.
- А вам жалко? - вот и всё, что я могла озвучить без опаски быть уволенной.
- Жалко, - подтвердил он, заставив меня в удивлении повернуться к нему. "Вот уж не думала, что он такой скупердяй!" - Но не кофе, а тебя.
- Я... - стушевалась я, непривычная к проявлению заботы со стороны чужих людей. - Я не пью литрами.
Ведь то, что было дома - не считается, правда? А ночью я выпила совсем небольшую чашечку - по сравнению с той, которая разбилась. Вспомнила - и огорчилась. Автомат налил благоуханную жидкость; я потянулась к ней, как путник в пустыне - к воде. И меня её лишили! Шеф ловко перехватил чашку, и пока я смотрела на него, не зная как реагировать, сделал глоток.
- Так, Анжелика, с этого дня ты пьёшь ромашковый чай.
Я заморгала - не может же это оказаться правдой?! Я просто сплю и вижу дурной сон. Вот сейчас я проснусь и... Я приоткрыла зажмуренные глаза - ничего не изменилось. Евгений Харитонович по-прежнему потягивал мой - мой! - кофе, с интересом наблюдая за мной: как кот - за мышкой. Я медленно начала закипать.
- По какому праву вы мне указываете что делать, - сжав ладони в кулаки, негромко спросила я. Кто бы знал чего мне стоила эта кажущаяся невозмутимость.
- С того, Желя, - Проскурин вдруг отставил чашку и качнулся ко мне, заставляя испуганно отпрянуть и упереться в кухонную поверхность, - что без доброго дружеского совета ты себя скоро угробишь!
- С чего вы взяли?..
Инициативу начальник умел перехватывать - ничего не скажешь.
- Ты чем питаешься - росой и лунным светом, как какой-нибудь заправской эльф? Кофе одним накачаешь себя до отказа и ходишь-качаешься, как былинка на ветру - смотреть страшно!
- Ну, так не смотрите! - набралась я решимости отстаивать свои права. - Мы уже это с вами обсуждали.
- И с тех пор ничего не изменилось, - мрачно констатировал шеф.
- Да что вы привязались ко мне? - вышла я из себя. - Живу как могу! Хорошо что хоть так получается... - я осеклась, поняв, что сболтнула лишнего.
Проскурин не должен был знать как тяжело мне приходилось… «Мне не нужно ничьё лживое сочувствие и сплетни за глазами!» И хотя я знала, что до лживого сочувствия мой начальник не опустится, а сплетни его не интересуют - и уж тем более он не занимается их распространением, мне всё равно стало невыразимо досадно. Словно я душу обнажила перед ним. Ожидала новых упрёков или ещё того хуже - приказов не терпящим возражений тоном. Ошиблась. Проскурин просто сказал:
- Я беспокоюсь за тебя.
И сказал так, что я поверила - тихо, но сомнений даже не возникло. Это было странно - что кому-то есть до меня дело!
- Позволь мне помочь, - он просил, не требовал.
- Чем вы можете помочь, Евгений Харитонович? - на меня навалилась дикая, непереносимая усталость. Так бы и легла на пол и уснула тысячелетним сном - и чтобы никто добудиться не мог! - От разбитого сердца лекарств нет - только это как-то помогает, - кивнула на чашку с экспрессо за его спиной.
- С разбитым сердцем справиться можешь только ты сама, - уголки его губ скривились с какой-то печалью. - Я могу лишь помочь тебе не потерять себя.
- Да? - ехидно и натужно усмехнулась: весело не было. - И как же вы собираетесь этого добиться? Овсяной кашей на завтрак?
Вместо того, чтобы рассердиться, мужчина лукаво прищурился.
- Увидишь.
"Кажется, он принял это за согласие!" - с ужасом поняла я. Испуганно проблеяла:
- Не нужно...
- Надо, Желя, надо, - со смешком, но непререкаемо заявил мой... кто? Шеф, спасатель?..
Во что я вляпалась, поняла только когда меня подвели к столу, усадили, поставили передо мной тарелку с кашей, от которой поднимался пар. И встали, скрестив руки, всем видом выражая, что я должна всё это съесть - до последней ложки! Это было настолько уморительно и так не сочеталось с имиджем сурового начальника, который выстроил себе Евгений Харитонович, что я рассмеялась.
- Вы на Мамушку из «Унесённых ветром» похожи!
- А разве это плохо? – положительно, его ничем нельзя было смутить. – Мне она всегда нравилась.
- Вы читаете «Унесённых ветром?» - поразилась я.