- Я в порядке, - пробормотала, старательно глядя на в тарелку. "Начальство о своих подчинённых так не заботится!" От растерянности я поспешно глотнула супа и предсказуемо обожглась.
- Осторожней, горячий! - испугался Евгений Харитонович.
- Вкусный, - постаралась я сделать вид, что мне совсем не больно.
- Желя-Желя, - покачал он головой.
Ели в молчании. Я исподтишка разглядывала начальника; он думал о чём-то своём. Видимо, нерадостном, потому что лицо приняло закрытое, почти хмурое выражение.
- Всё в порядке на работе? - осмелилась спросить я.
Мужчина приподнял брови - словно его мысли были очень далеки от работы; но из задумчивости выплыл. И принялся рассказывать о текущих делах, новом проекте, казусе, случившемся с соседями по офису, громкой ссоре с пылким примирением, устроенными Аней и Анной. Я слушала, с готовностью погрузившись в привычный мир. Мир, которого мне не хватало.
- Вы же меня не уволите? - неожиданно вырвалось у меня.
Мужчина в недоумении нахмурился. Действительно, с темой нашего разговора особой связи не было: просто мне вдруг стало страшно, что он возьмёт и уволит меня!
- А у меня есть повод? - с каменным лицом ответил Проскурин вопросом на вопрос.
Я в замешательстве опустила глаза. "Конечно, есть! Я ведь и кислая, и больная... Кому такие нужны?"
- Хорошего ты обо мне мнения, - холодно бросил начальник, вставая из-за стола.
"Но что я сказала?" - несчастно подумала я.
Отодвинула недоеденный суп, тоже поднялась.
- Евгений Харитонович... - начала и умолкла. В мозгу пойманной птицей трепыхалась мысль: "Что сказать?" - Я просто испугалась, - призналась честно.
- Забудь, - не пожелал он развивать дальше эту тему. Повернулся и вышел из кухни.
Я нерешительно стояла, раздумывая что же мне теперь делать. "Наверное, он ждёт, чтобы я уехала". Вздохнула - некрасиво получилось. "И даже непонятно - из-за чего". В коридоре послышались шаги. "Перестал сердиться?" - я с надеждой вскинула голову, вглядываясь в лицо показавшегося в дверях шефа. - Не понять". Мужчина надел непроницаемую маску, как на работе.
Я пожалела об этом: ведь теперь я знала, что он может быть другим - расслабленным, не прячущим эмоции за каменной отрешённостью. "И это я мешаю ему отдохнуть - в его собственном доме".
- Простите, Евгений Харитонович! - искренне извинилась я. - Одни неприятности от меня.
Он досадливо поморщился и протянул мне костыль.
- Держи.
- З-зачем? - опешила я, не торопясь брать вещь.
- Как ты собираешься ходить? - раздражённо бросил мужчина. - В поезде, дома?
Взяла костыль, опёрлась на него. Действительно, с повреждённого колена снимается нагрузка.
- А откуда он у вас?
- Купил, - с ехидцей ответил Проскурин, вернувшись к обычной, рабочей манере общения. - Я костыли на чердаке не храню.
- Спасибо, - пробормотала я, коря себя за доставленные хлопоты и одновременно восхищаясь его предусмотрительностью. Сама я об этом даже не подумала! - Я вам всё верну, только скажите сколько он стоил?
- Не разорюсь, - буркнул мужчина. - Я купил билет на утренний поезд.
Я застыла с открытым ртом, преисполнившись благодарности. Ещё и о билете позаботился! "Когда выйду на работу, буду пахать за троих!" - мысленно пообещала себе.
- Спасибо вам!..
Продолжить мне не позволили.
- Если хочешь собрать вещи, поехали.
- Куда?
- К тебе, - тяжело вздохнул он от моей непонятливости.
- Да-да, конечно... - вещи мне, без сомнения, понадобятся. Не ехать же в чужих спортивных штанах?
Откладывать мы не стали: сразу спустились к машине. На этот раз мне не пришлось отягощать руки мужчины своим телом - костыль отлично служил. Я снова удивилась собственной легкомысленности: выпустить из виду столько разных дел, так легко переложить их на чужие плечи! Я не узнавала себя. "Это от стресса" - попытка оправдаться удовлетворения не принесла, но за неимением лучшего объяснения собственной беспомощности и легкомыслия пришлось его принять. "Впредь будь собранней и ответственней!" - строго потребовала совесть.
- Вздыхаешь, как бычок, который того и гляди упадёт, - неожиданно ворвался в мои мысли голос шефа.
Я покраснела. И выпалила ни с того, ни с сего:
- Сама не знаю, что со мной творится!
Проскурин промолчал: видимо, ждал продолжения. Однако его не последовало: я спохватилась и плотно сжала губы. "Давай, ещё и с жалобами своими на него повесьсся!" - с презрением подумала про себя.