- Не утратила профессионализма? Конечно, опоздание - свидетельство высочайшего профессионализма!
В дверях столкнулась с Натальей. Облако её дорогого парфюма ядовитой волной ударило в нос; я отшатнулась, чем она тут же воспользовалась, проплыв мимо со змеиной улыбочкой на лице.
- Спешишь к клиенту? – мне в спину, как камень, полетел пошлый намёк.
Как ни равнодушна я стала ко всему, кроме кофе, Романовой удалось пробудить во мне отголоски злости. Обернувшись, бросила камень назад:
- Ага, к твоему!
Уголки её полных, ярко накрашенных губ раздражённо скривились. Впрочем, было бы смешно считать, что эту высокомерную стерву задел мой выпад – иммунитетом против подколок она обладала превосходным! Романову бесил сам факт того, что её клиент уплыл в чужие руки. "Она мне припомнит" - настигло понимание.
- Пусть попробует, - вяло пробормотала, спускаясь в лифте.
Апатия вновь накрыла слегка взбудораженные чувства – будто снег припорошил землю, погрузив всё сон до весны. "Боюсь, моё пробуждение затянется надолго…" Отметив, что в который раз отвлеклась на посторонние мысли, постаралась сосредоточиться на цели. Я и не замечала, что стала настолько рассеянна. Собранность не требуется, когда всё, что делаешь – это предаёшься боли. Боль сама фокусирует на себе.
- Сейчас не время и не место зализывать раны. Будешь делать это дома, - строгий тон не подействовал; как не действовали и попытки выкинуть Артёма из сердца и головы… "У меня слабая воля" – подумала отрешённо.
В состоянии, близком к ступору, я добралась до места встречи, назначенного клиентом. Высотное здание в деловом районе столицы впечатляло: от него веяло солидностью и деньгами – как снаружи, так и внутри. Стильный и сдержанный интерьер был умело разбавлен продуманными штрихами, призванными подчеркнуть статус владельца и съёмщиков офисных площадей – сплошь крупных компаний.
Ожидая, пока оформят пропуск потихоньку оглядывалась по сторонам. Стала понятна досада Натальи: похоже, тут действительно водились крупные рыбины - акулы, судя по тому, что не дались в её холёные, цепкие ручки.
- Пожалуйста, - мне с вежливой улыбкой протянули пропуск.
Бесшумный лифт поднял на нужный этаж, целиком занимаемым известным холдингом. Красивая секретарша с модельной внешностью провела меня в кабинет личной помощницы заказчика. Елизавета Кирилловна Кравцева оказалась женщиной маленького роста с моложавым лицом и полностью седыми волосами. Я не сразу поняла, что это такая краска для волос. На моё приветствие она довольно неприветливо ответила:
- Садитесь, вы вовремя. Не терплю непунктуальность!
Стрельнув глазами на часы за её спиной, я с облегчением перевела дух и опустилась на стул. Без двух минут два… "Не зря бежала!" Щёки горели, блузка неприятно липла к спине, но какое это имеет значение, если заказ не поставлен под удар?
- Все дела ведутся со мной, - с нажимом проговорила женщина.
Я послушно кивнула, догадываясь в чём причина подобной настойчивости: Наталья, видимо, пыталась обойти ненужное препятствие и выйти на контакт напрямую с потенциальной «золотой рыбкой». И, зная её, наверняка удачно. "Вряд ли Романова была готова к фиаско!" - прорезалось злорадство.
- Вы меня слушаете? – ледяным тоном спросила Елизавета Кирилловна.
Подняв голову, я посмотрела ей в глаза.
- Вы можете рассчитывать на мою лояльность. Все контакты будут вестись исключительно с вами, в той форме, в которой вы пожелаете.
Должно быть, это имел в виду Евгений Харитонович, говоря, что я умею найти подход к людям. Помощница Рамира Вахтанговича расслабилась; её черты слегка – самую капельку - смягчились, а взгляд на градус потеплел. Она кивнула и перешла к обсуждению желаний своего начальника. Обсуждения заняли полчаса. Здание я покинула в глубокой задумчивости, не имеющей ничего общего с недавней рассеянностью. Я не знала как удовлетворить желание клиента и ломала голову над тем, как выполнить заказ.
В офис возвращаться не тянуло: пока доеду, ещё пара часов – и рабочий день подойдёт к концу; к тому же вызвали меня именно ради этой встречи - я её провела. Хотелось домой, запереться в своей крепости. Всю неделю отпуска я просидела в четырёх стенах, прикованная к ним страданиями и воспоминаниями, лишь изредка выползая в ближайший магазин за продуктами. Я не желала никого ни видеть, ни слышать – единственный человек, которого просило всё существо, оставался глух к мольбам вернуться, оставленным на автоответчике. Собственная дурость вдруг разозлила до дрожи в коленях.