Произвело: Женя задержал дыхание – выражение лица не изменилось, и всё равно я поняла, что сделала ему больно.
- Тише, тише, - прошептала, целуя сомкнутые губы. – Всё позади.
Чтобы утешить и отвлечь его от тягостных мыслей, рассказала о желании, написанном на бумажке и засунутом в трещинку Стены плача, а после снова вернулась к Кропоткиным. Не обошлось и без рассказа о моей жизни после возвращения из Израиля. Наверное, зря: едва заговорила о двух прошедших месяцах, как тут же навернулись слёзы. Все те чужаки, которыми я пыталась заменить любимого… О, как мне хотелось повернуть время вспять!
- За свою жизнь я не встречала мужчины лучше тебя, - завершила свой монолог.
От долгого говорения голос немного охрип - зато я рассказала всё. Мне нечего было добавить; Жене - ничего не нужно домысливать. Лишь ради этого я погрузилась в прошлое настолько глубоко – иначе не стала бы. В ответ на моё уверение он невесело хмыкнул и промолчал.
- Ты не веришь.
Покачав головой, Женя мягко проговорил:
- Ты пристрастна ко мне, любовь моя.
- А вот и нет, - возразила с улыбкой.
Тем не менее он не верил – я видела по взгляду. Тогда изменила формулировку:
- Я не встречала мужчины, который был бы столь же добр ко мне, как ты; мужчины, столько для меня сделавшего.
- С Кропоткиным мне не сравниться, - хмуро пошутил он.
- Давай не будем считать Валентина Андреевича, - отозвалась я. – Он ангел во плоти, а я говорю о… нормальных мужчинах.
От неудачного выражения стало смешно.
- Это ты обязан признать, если хочешь быть справедливым.
- Хочу, - ответил муж, - но не быть справедливым, а чтобы ты думала обо мне хорошо. Не хочу падать в твоих глазах.
Я удивилась.
- Ты в моих глазах на недосягаемой высоте! - заверила с улыбкой. - До тебя никому не допрыгнуть.
Женя посмотрел на меня нечитаемым взглядом, который иногда у него появлялся.
- Ты сомневаешься?
Он отвёл глаза; я засмеялась. Женя глянул слегка обиженно и возразил спокойно:
- Найдётся немало мужчин гораздо лучше по своим душевным качествам, чем я, любовь моя.
- Я уверена, что не найдётся никого, кто будет ко мне так же добр, как ты!
Он промолчал.
- Ты и в этом сомневаешься? – всплеснула я руками.
Взгляд мужа сделался менее скептичным.
- Нет, в этом - нет. Потому что я сделаю всё возможное и невозможное, чтобы такого мужчины не нашлось.
Я провела пальцем по морщинке между бровями, и она разгладилась.
- Теперь твоя очередь. Расскажи как ты жил, - попросила любимого.
Женя усмехнулся. Качнул головой и опять усмехнулся, заинтриговав меня.
- Ты действительно этого хочешь, Желя? Может, оставить всё в прошлом? Некоторые вещи не стоит знать.
Я возмутилась:
- Твоё предупреждение несколько запоздало! Зачем тогда я распиналась про свою жизнь?
Женя засмеялся.
- Я расскажу тебе свою, если хочешь.
- Хочу! – воскликнула решительно.
- Ты простишь меня за боль, которую это причинит? - тихо попросил он.
Я молча кивнула. Знание будет нести с собой боль - но вместе с ней освобождение: исчезнет простор для фантазий, которые могли бы меня терзать; не останется места для тайных сомнений, в которых я смогла бы копаться. Какая бы горькая ни была, правда предпочтительней обмана - и самообмана. Ни к чему держаться за покров из иллюзий, который я с самого начала нашего знакомства набросила на Женю. Я хочу знать своего мужа полностью и любить таким, какой он есть, не заблуждаясь относительно его природы и побуждений.
Тем более, что разговорами нереально ранить сильней, чем действиями. Самую яростную, нестерпимую боль я уже пережила - и Женю не разлюбила. Моя любовь к нему пережила всё: и отчаяние, и страдание, и безысходность… Даже его безраличие и разрыв. Она выдержала всё – всё претерпела и… выстояла. Улыбнулась любимому, пристально, с напряжением наблюдавшему за мной.
- Я тебя люблю, - сказала ему, и каменное лицо мужа расслабилось.
В серых глазах светлой волной поднялась благодарность и... что-то более глубинное.
- Я самый счастливый человек на свете, Желя, - негромко произнёс он, - потому что ты меня любишь.
Глава 120
Некоторое время Женя смотрел на меня с мягкой улыбкой, потом сказал:
- Я расскажу тебе всё.
И он рассказал. Его рассказ был краток по сравнению с моим. Женя говорил о себе сдержанно, отстранённо, не скрывая мотивов; передавая факты, но не давая эмоциональной окраски. В целом, всё сводилось к одному: Женя меня разлюбил. Не одну меня - всех. Ко всем, кто приходил к нему в больницу, кто назывался его другом, партнёром, знакомым, сотрудником - ко всем без исключения он испытывал одинаковые чувства: равнодушие и подозрение.