Любопытство высунуло голову.
- Что? – мне вправду захотелось узнать.
- Мою худенькую маленькую девочку с невинными глазами, дрожащую и краснеющую под моим взглядом. С такими глазами, как у тебя нельзя носить облегающие платья, Желя.
- Почему? - я вцепилась в его спину, пока любимый целовал мою шею.
- Ты рождаешь порочные фантазии. Или это я порочен, - он засмеялся. - В любом случае, это была пытка - смотреть, как и без того короткое платьице задирается в танце ещё выше, открывая твои беленькие ножки. И ещё худшая пытка - видеть, как на них пялюсь не только я, но и кобели всех мастей. Мне хотелось им всем посворачивать шеи!
Тёплая ладонь мужа очертила грудь и легла на талию, вторая прошлась по бёдрам, скользнула вниз по ноге…
- А хуже всего было знать, что всё, что так удачно подчёркивало это платье, предназначено не мне, а твоему новому парню, с которым ты пришла танцевать. Молодому и симпатичному парню, - Женя отвернулся.
Я взяла его лицо в ладони и поцеловала - на этом все разговоры закончились.
- Желя, я действительно сходил по тебе с ума, - признался муж ночью, исполнив все мои желания. - Просто помешался на тебе... Какое счастье, что ты моя! Со мной. В моих руках, - он обнял меня крепче. - Что я могу тебя целовать - в любой момент, сколько захочу. Любить. Обнимать, - часто дыша, он прижался лбом к моему. Прошептал едва слышно: - Какое счастье!
- Счастье, - прошептала и я. - Счастье - быть с тобой!
- Да! - отозвался муж пылко. - Это счастье - быть с тобой, Желя! Я до сих пор не могу понять за что мне досталось такое чудо - как получилось, что ты полюбила меня, Желя?! Выбрала меня, предпочтя другим. Не понимаю... - он покачал головой.
- Ты... - забеспокоилась я.
- Я верю, Желя, - успокаивающе перебил муж. - Я абсолютно и непоколебимо уверен в твоей любви ко мне. Она столько пережила, - произнёс муж, повинно опуская глаза.
- Да, - сглотнув, подтвердила я, - она пережила всё. Моя любовь к тебе оказалась сильнее всего. Я люблю тебя, Женя.
Наши взгляды встретились. Его радужка отливала лунным серебром и алмазами.
- И я хочу, чтобы ты больше никогда не сомневался в моей любви!
Он кивнул.
- Я тоже хочу, чтобы ты никогда не сомневалась в моей любви, - отозвался в ответ.
У меня непроизвольно вырвался вздох.
- Я не буду, - прошептала, опять сглатывая.
Повернулась набок, отворачиваясь от мужа. Мне на живот легла рука, придвинула ближе к горячему телу за спиной.
- Я помню, как ты меня разлюбил, - призналась горько. - Не могу забыть. И теперь слова - всего лишь слова. Я знаю, что может наступить время, когда любовь уйдёт - её просто не останется в тебе. Она иссякнет. Испарится. Высохнет, как вода в пустыне, - мои плечи задрожали от сдерживаемых рыданий. - Ты скажешь: "Прости, но тех чувств, которые я испытывал к тебе, больше нет. Уходи" и дашь ещё одну квартиру в качестве компенсации за моральный ущерб!
Я задышала глубже, стараясь успокоиться, не всхлипывать так отчаянно! Затаившись во мне, эта боль мешала довериться любимому - она стояла между им и мной, как непробиваемая стена. Каждый раз, как Женя говорил, что не разлюбит, не уйдёт, не предаст, какой-то заколдованный голос во мне твердил: "Это уже случалось однажды! Однажды он меня разлюбил". У меня отпускались плечи, а вера - ведь мне ужасно хотелось верить ему – отхлынывала под влиянием опыта, как морские волны в отлив.
- Прости, - грудь за моей спиной завибрировала от низких нот.
Жене, как и мне, было мучительно больно вспоминать о том периоде наших отношений: рука под моим затылком ощущалась каменной. Развернув меня к себе, он заглянул мне в глаза.
- Желя!.. – воскликнул взволнованно.
Я отвернулась - не могла изменить своего восприятия. Не могла. Женя, должно быть, понял это по моему выражению, потому что осёкся. Сжал зубы, удерживая рвущиеся наружу слова в себе, и не сказал ничего. Нежно вытер мои слёзы, поцеловал мокрые щёки и опустился на подушку, не отрывая от меня взгляда. Я тоже смотрела на него. Отворачиваться не имело смысла: чувств всё равно не спрятать – он знает, что мне больно. Новые солёные капли испортили всю его работу по наведению порядка на моих щеках. Однако Женя не сдавался: снова и снова вытирал их, осушая мои виски, щёки, веки поцелуями.
- Моя радость, - прошептал. - Моя сладкая девочка.
- Сладкая?
При солёных-то слезах? Шмыгнув, сконфуженно засмеялась, вмиг устыдившись и своих слёз, и слабости, и покрасневших глаз.
- Очень, - шепнул любимый. – Самая сладкая на свете!
- Какой же ты льстец! - прошептала, поднимаясь, чтобы привести себя в порядок: умыться...
Умыться мне помогли - с большой готовностью и желанием услужить. Отбиваться от навязанной любезности у меня не осталось сил, да и не особо хотелось, говоря откровенно. Своей заботой любимый вдохнул в меня свежую энергию!