И я сказала, глядя во взбаламученные серые глаза:
- Я прощаю тебя, Женя. Прощаю боль, которую ты мне причинил - мне и моим родным - и отпускаю. Прости и ты меня.
Он покачал головой.
- Мне не за что тебя прощать, Желя.
- Прости, - настаивала упорно.
Любимый на меня поглядел, понял, что я не отступлюсь - и произнёс:
- Я прощаю тебя, любовь моя, за боль, которой ты меня одарила, и принимаю её - с любовью и благодарностью.
Я недоуменно нахмурилась: странное прощение... К тому же, голос Жени звучал настолько тепло и проникновенно - так не прощение дарят, а... благодарят - за что-то очень важное и дорогое. Очень нужное...
- Женя, - прошептала; глаза снова наполнились слезами, - Женя, кто так прощает?
Он улыбнулся.
- Я, - провёл ладонью по моей щеке, вытирая слёзы. - Мне не за что тебя прощать - только благодарить. За твою любовь; за то, что ты есть в моей жизни; за невыразимое счастье, которое ты мне даёшь своим присутствием, своей любовью!
- Но, Женя, я тоже делала тебе больно, - не согласилась с ним. - Это из-за меня... Из-за меня и Артёма ты поехал в Африку и чуть не погиб! Из-за меня!
Я разрыдалась. Меня прижали к груди, начали гладить по спине, утешая.
- Не из-за тебя, моё сокровище, - прошептал муж мне на ухо. - Тише, тише, Желя. Это всё произошло не из-за тебя. На тебе нет вины, моя маленькая девочка. Всё хорошо. Не плачь. Тише, не плачь.
Он заставил меня успокоиться и тогда сказал, глядя мне в глаза:
- Это произошло потому, что я не был более зрелым человеком, Желя. Иначе никто и ничто не заставило бы меня уйти от тебя; не заставило бы поддаться бешенству и боли, рождёнными собственными комплексами и психологическими проблемами. Не бери на себя чужую вину. Прошу тебя, моя радость, не надо. И не надо плакать. Мне больно видеть твои слёзы.
Поспешно их отёрла. Женя с улыбкой проследил за моим жестом и добавил:
- Мне больно, когда твоя душа плачет.
Я насупилась: утереть слёзы с души куда как затруднительней, чем с глаз!
- Позволь мне осушить твои слёзы, - попросил муж, принимаясь за дело.
И ему это удалось! Душа открылась ему, как цветок - солнцу, и Женя снял с неё боль, оставив в покое и радости.
- Моя Желя, - выговорил с любовью, глядя на улыбку, которую поселил на моих губах. - Хочу, чтобы ты всегда так улыбалась.
- А я хочу, чтобы ты всегда меня так обнимал, - прошептала счастливо.
- Обещаю, - прошептал муж.
И я… поверила. Полностью.
Глава 124
- Я так и не показал тебе фотографии своей семьи, - негромко заметил Женя в субботу вечером, когда мы сидели на диване перед телевизором и не столько смотрели фильм, сколько целовались.
Он меня потряс. Я не думала, что мне когда-либо ещё предложат их посмотреть - тот первый просмотр оказался донельзя травмирующим! Кстати, альбомов после того вечера я больше не видела: Женя куда-то их убрал.
- А ты хочешь? - уточнила робко.
- Да. Хочу, - ответил муж серьёзно. - Хочу, чтобы ты... - он сглотнул. - Увидела. Тебе ведь было интересно? Но если ты передумала...
- Вовсе я не передумала! - заверила горячо. - Просто я вижу, что эта тема тебя ранит – потому не напоминала.
- Я бы хотел показать тебе мою семью, - проговорил он тихо.
- Я буду рада...
Чуть не сказала "посмотреть", однако это прозвучало бы так... обывательски - банальным любопытством, что было недопустимо: небрежность и поверхность ранили бы любимого. Секунду подумав, произнесла:
- Буду рада познакомиться с твоими родными... Пусть даже так.
Всё-таки я причинила ему боль: глаза приняли мучительное выражение; Женя скрыл его под ресницами. А когда поднял, их освещала благодарность, невзирая на то, что радужки потемнели от боли и горечи утрат.
- Я познакомлю тебя с ними, - произнёс муж медленно и повторил: - Пусть даже так.
Он встал и вышел, а вернулся с альбомом в руках, только одним - не тем, который мы начали просматривать в прошлый раз, а другим. Тот был в коричневой обложке, этот - в винно-красной и меньше по размеру. Женя аккуратно положил его мне на колени, и я погладила толстый бок. Альбом был старый, но хорошо сохранился: видно было, что его любили и очень берегли.
Взглянула на Женю, спрашивая разрешения. Он кивнул, грустно улыбнувшись - едва заметно и криво. Погладила обложку… Открывать не стала. Осторожно отложила альбом с колен с сторону и взяла за руки любимого. Я молчала - слова были излишни: они ничего не могли изменить и исправить. Но мой Женя был не один, и я хотела, чтобы он это знал. Чтобы не растворялся в боли - не позволил ей поглотить себя.
Он сжал мои руки - сильно, почти отчаянно. Я видела, что любимому приходится прикладывать большие усилия, чтобы совладать с внутренними демонами; с картинами из прошлого, мучившими его долгие годы. Они по-прежнему стояли у него перед глазами; Женя по-прежнему проживал их!