- Я спрошу Женю, - отступилась неохотно, упрямо считая, что с Валентином Андреевичем никто не сравнится!
Договорились, что я поговорю с мужем и сообщу о его решении Валентину Андреевичу. Кропоткин предпринял ещё одну попытку расхвалить своих знакомых и друзей-терапевтов, но наткнувшись на мой скептицизм, не стал настаивать. Однако Женя поддержал его позицию:
- Однозначно, было бы гораздо удобней посещать терапевта в Москве.
У меня от разочарования опустились плечи. Я была абсолютно убеждена, что никто, никто не поможет Жене так, как Кропоткин! Любимый посмотрел на моё лицо наверняка полностью отражавшее моё чувства, и улыбнулся.
- Не расстраивайся, радость моя, я намерен ехать к твоему другу.
Я возрадовалась.
- Точно?
- Точно, - заверили меня с улыбкой.
- Ты тоже веришь, что Валентин Андреевич - особенный?
Женя кивнул.
- Для меня он без сомнения особенный - прежде всего тем, как отнёсся к тебе: тем, что помог тебе, когда... - любимый резко замолчал и отвернулся.
Обняв мужа, прижалась лбом к спине, испытывая страшные угрызения совести за то, какой слабачкой оказалась! Если бы я просто набралась терпения и ждала, пока Женя меня вспомнит!.. Если б была сильной и верила в его сердце, в его любовь!.. А я...
- Не плачь, - обернулся он. - Не плачь, - прошептал, целуя мою склонённую голову. - Ну, тише, тише.
Да, прошлое нас не отпускало. Я была слабой - предательницей. Женя страдал из-за меня и родных, и не мог перестать. Мы были такими, какими были. Если кто-то и мог помочь нам измениться, то только Кропоткин. Только он умел ступать в душу человека тихо и незаметно, не стуча каблучками, не царапая грубыми подошвами; не списывая в утиль то, что, по его мнению, было лишним и не нужным; не ужасаясь тому, что видел; не стыдя; не упрекая; не тяня за собой против воли.
Кропоткин был уникальным - редчайшим человеком. И какими бы восхитительными профессионалами ни оказались его друзья и коллеги, я не сомневалась, что с ним они сравниться не могли. По профессиональным навыкам - может быть; возможно, как он утверждал, некоторые даже превосходили. Но по способности постигать, сопереживать и исцелять души - нет, я в это не верила. Кропоткин был единственным в своём роде, других таких не было. Когда я высказала своё убеждение Жене, он со мной согласился.
- Впрочем, даже если бы это было не так, - добавил, - я всё равно поехал бы к нему, потому что ты этого хочешь.
Мне стало стыдно.
- Женя, я не хочу отрывать тебя от работы, но... Ты же говорил, что у тебя хорошие руководители... Они смогли бы некоторое время обойтись без тебя? Или... – залепетала, краснея: снова я требовала от мужа жертвы.
- Без проблем, моя радость, - ответил любимый, привлекая меня к себе. - И не надо переживать. Я прекрасно могу их контролировать на расстоянии. Когда надо, буду прилетать в Москву.
Я удивилась: это звучало настолько серьёзно, будто Женя собрался переехать жить в Израиль. Когда спросила, он усмехнулся:
- Я согласен с Кропоткиным: парой сеансов тут не обойтись. Значит, что нам придётся пожить там какое-то время... - внезапно он замолк, потом спросил: - Или мне?
Я сначала не поняла к чему относится вопрос, а поняв, вскричала:
- Нам! Естественно, нам!
Возмущённо уставилась на мужа; он счастливо засмеялся, обнял, отвечая мне влюблённым сияющим взглядом. Когда Женя так смотрел, я не способна была на него сердиться.
- Вознамерился сбежать от меня? - пошутила.
- Нет, - улыбнулся он, обнимая крепче. - Просто уважаю твою независимость. К тому же, у тебя учёба. Твой диплом...
Я задумалась. Женя помрачнел.
- Ты для меня важнее всего, - произнесла тихо, проводя рукой по его груди и заглядывая в глаза.
- Я не хочу, чтобы ты жертвовала тем, что тебе дорого, - так же тихо ответил муж. - Я справлюсь сам. Тебе нет нужды ехать.
- Я поеду, - отозвалась упрямо. - Это я просила тебя ехать к Кропоткину, так что...
- Я сам хочу этого, - не позволили мне закончить.
Женя определился: он считал, что я должна остаться в Москве и продолжать работу над дипломом. Любимый не хотел, чтобы я лишалась того, во что вложила много сил и что столько для меня значило.
- Ты значишь больше, - прошептала, не позволив красноречию мужа себя убедить.
Было у меня чувство, что Жене придётся нелегко: когда Кропоткин проникнет в пещеры его души, доберётся до самых тёмных, тайных и страшных уголков, с какими чудовищами ему предстоит столкнуться? Справится ли он с ними?! Не вырвутся ли они из-под контроля? Я боялась как бы они не завладели моим мужем. У Жени нечеловеческий самоконтроль, но порой и он не взрывается! И тогда...