Проснулась я в каком-то странном состоянии. Даже не могла описать его, и уж тем более – объяснить. Подумала даже, что вчера просто «перегуляла» и утомилась. Слишком много хороших эмоций.
Но лучше не становилось. Наоборот. Нервное состояние нарастало, внутри всё сжималось и постоянно был неосознанный страх, который я не могла объяснить. Позвонила маме – у неё было всё хорошо, и мы пообщались по скайпу почти целый час.
На какое-то время мне стало лучше, но потом это чувство вернулось.
Я позвонила врачу, чтобы проконсультироваться. Мне разрешили выпить одну таблетку успокоительного, заварить себе травяной чай и заняться каким-нибудь приятным делом. Но я никак не могла себя чем-то занять.
В итоге позвонила Ларри, не рассказывая о самочувствии, но понимая, что уже начинаю себя накручивать и боюсь за ребёнка – не скажется ли это на нём? И не связано ли с ним?
Муж был бодр и полон сил и энергии. Сказал, что заедет часа через два и побудет немного перед вылетом дома.
Я решила погулять немного. Позвонила Кате, мы прошлись неподалёку от дома, и от неё не укрылось моё состояние.
– Ань, всё нормально? Ты какая-то дёрганная сегодня. Или мне кажется?
– Не кажется, – глубоко вздохнула, а потом выдохнула я, надеясь таким образом немного расслабиться. Не помогло. – Сама не знаю, с чем это связано.
– И давно это началось?
– С утра.
– Может, приснилось что?
Я на секунду задумалась, словно цепляясь за какую-то невидимую ниточку, а потом резко встала на месте.
Я вспомнила. Вспомнила сон, который сегодня видела. Ужасный. Я плохо помню его, но конкретные детали всплывали в сознании, словно я только что проснулась.
Я вспомнила яркую вспышку. И самолёт. Я отлично помнила свой страх – ещё больший, чем сейчас. Это был настоящий ужас. Паника вокруг. Люди были пристёгнуты к своим местам в салоне и их лица были искажены от ужаса.
Меня там не было, но я наблюдала за этим со стороны. И видела Ларри среди них. И пыталась сказать, чтобы он выбирался оттуда, но он не слышал. Как будто я кричала за глухим стеклом, а он никак не реагировал.
– Кать, извини, мне нужно… домой, – забывшись, на английском бросила я и кинулась прочь в сторону дома – так быстро, насколько могла.
Ларри не было, и я не сразу обнаружила, что его чемодан всё ещё здесь. Стала звонить, но он не отвечал. Я боялась, что уже опоздала. Позвонила его менеджеру, но тот сказал, что Ларри уже уехал из студии.
В этот момент он и появился – когда я с ума сходила от паники. Я бросилась к нему:
– Ларри! Боже мой!
И мои сумасшедшие глаза напугали его до смерти.
– Что случилось? – он чуть отстранился, чтобы взглянуть на меня, но не выпускал из объятий. – Энн!
– Всё хорошо. Всё хорошо. Ларри, пожалуйста, ты можешь не лететь в Берлин?
Кажется, он опешил. Потому что первые пару секунд вообще ничего не говорил, а только смотрел на меня.
– Энн…
– Это не моя прихоть, Ларри. Просто у меня плохое предчувствие. Я не знаю, почему. Пожалуйста. Я очень тебя прошу. Я никогда о таком не просила, ты знаешь, потому что я знаю, как для тебя важна твоя карьера и твои поклонники.
Моя речь была сбивчивой, и слёзы снова катились по щекам, но я не могла донести до него свои мысли и чувства. Похоже, Ларри считал, что дело в моей чрезмерной чувствительности и повышенной эмоциональности, вызванной беременностью. И когда я рассказала ему о своем сне – лишь уверился в этом. Обнял и прошептал:
– Это всего лишь сон. Не переживай. Я скоро вернусь.
– Нет. Нет! – я отстранилась и ударила его по плечу, чувствуя собственную беспомощность.
Я закусила губу и снова заплакала.
Что мне сделать?
Может, он прав, и я всё придумала? Может быть, я всего лишь неуравновешенная истеричка? Может быть, виноваты гормоны и повышенная эмоциональность?
Но на душе было неспокойно, и я не могла отмахнуться от этого чувства. Тем более теперь, когда знала, с чем это связано.
А Ларри выпустил меня из объятий и поднялся по лестнице, чтобы собрать недостающие вещи в чемодан.
Я стояла посреди комнаты, смотрела за этим со слезами на глазах, и от беспомощности у меня опускались руки. Только слёзы лились, не переставая.
Несколько раз муж подходил ко мне, обнимал и пытался уговорить:
– Энн, ну что с тобой? Прекрати.
Смеялся даже:
– Вот глупая! Ну хватит!
Потом устал, разозлился.
– Энн, прекращай. Ты знаешь, что я не могу отменить эту поездку. Когда вернусь, мы вместе куда-нибудь сходим, и всё будет хорошо. Договорились?
– Ты не вернёшься, – сорвалось с языка прежде, чем я успела подумать. Словно это сказала не я. – Если уедешь, то не вернёшься.