– Сколько я здесь?
Но на самом деле это ужасно – не иметь возможности сориентироваться во времени.
– Всего час.
– И всё это время я была без сознания?
– Тебе специально вкололи успокоительное. Не переживай, оно безопасно и для тебя, и для малыша. Отдыхай, я попозже зайду. Если чего-нибудь захочешь – всегда сможешь вызвать меня. Кнопка рядом – вот здесь, на стене.
Она любезно оставила меня в одиночестве, хотя сейчас я, пожалуй, предпочла бы любую компанию, лишь бы не оставаться наедине с собой.
Хотелось нажать на кнопку перемотки и поскорее пережить это время. Хотелось родить уже и забыть всё это как страшный сон.
Но пока я лежала на чужой кровати в палате, которая совсем не походила на больничную, а больше напоминала комфортный гостиничный номер. Смотрела в окно и думала о том, что до появления на свет Эмили ещё три месяца.
И сколько всего я уже пережила за эти полгода! Всё так странно навалилось именно на этот период жизни!
Оливия не обманула и через два часа согласилась проводить меня к Ларри. До этого она заглядывала ещё дважды – интересовалась, не нужно ли мне чего, но я всегда с улыбкой благодарила её и говорила, что всё хорошо.
Оказалось, Ларри не совсем «рядом». Нам нужно было попасть в другой корпус, трижды воспользовавшись разными лифтами, так что одна я бы ни за что не нашла дорогу. И наконец мы остановились перед крепкой белой дверью.
– Он здесь, – шепнула девушка с улыбкой. – Десять минут, ладно? Ему тоже нужно набираться сил.
Мне потребовалось сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы войти внутрь. Дрожь побороть всё равно не получилось.
Как же так? За эти несколько месяцев вся наша семья буквально поселилась в больницах. Сначала – мама, потом мы с Ларри, причём одновременно.
И кто мог так поступить с ним? За что?
Он почти сразу заметил меня, появившуюся в дверях. Его лицо по-прежнему ничего не выражало и было распухшим, в синяках и ссадинах.
Господи, а если он ничего не помнит? Если он не узнает меня? Почему я не спросила об этом у докторов?
– Привет, – произнесла неуверенно и подошла ближе.
Он ответил не сразу, ещё больше подогревая мой страх и сомнения.
– Как ты? – наконец спросил он вместо того, чтобы рассказать о своём самочувствии. – Мне сказали, что тебе стало плохо.
– Уже всё нормально. Мне сделали капельницу, здесь очень хорошие доктора.
Произнесла, лишь бы что-то сказать, а сама не сводила глаз с Ларри. И все думала в панике: «Господи! Как же он выступать теперь будет? Ведь это когда пройдёт? А если следы от побоев останутся? Сможет ли он выступать так, как прежде? Ведь для него это – смысл жизни».
Ларри истолковал моё молчание и взгляд по-своему, лишь отчасти верно:
– Ужасно выгляжу, да?
– Да нет, – поспешила ответить я. Но тут же одёрнула себя: зачем врать? – Просто не так, как обычно.
Он хмыкнул, и тут же свободной от гипса рукой схватился за челюсть и невнятно пробормотал:
– Больно смеяться.
Еле разобрала.
Потом сделал глубокий вдох и уже спокойно сказал:
– Ты прирождённый дипломат, милая.
Теперь смеяться захотелось мне.
Я почувствовала себя смелее. Видимо, всё не так плохо, раз Ларри всё ещё может шутить.
Села рядом с ним на стул и взяла за руку – так спокойнее. Наверное, сейчас я должна быть благодарна судьбе: спасибо, что не убили. И с головой всё в порядке. И ходить вроде будет. Осталось прояснить вопрос с пением.
– А мне сказали, у тебя ушиб мозга, – заметила с иронией. – Но, видимо, не в той части, которая отвечает за английский юмор.
– Вот это обидно. Ты только что оскорбила мой национальный юмор.
Это к тому, что ходит по миру такой стереотип, будто у англичан своеобразное чувство юмора и понимать его очень трудно. То, что смешно для жителей Великобритании, для других совершенно непонятно. И я сама с этим сталкивалась, когда проводила время в компании друзей Ларри. Сперва сидела с непробиваемым лицом и наверняка за глаза получила какую-то кличку вроде «железной русской леди». Потом научилась смеяться там, где надо, так и не понимая, в чём соль прозвучавшей шутки. А сейчас уже даже порой вникаю. Англичане особенно любят играть словами, используя похожие по звучанию, но разные по смыслу слова.
– И в мыслях не было. Ты знаешь, для меня Великобритания – вторая родина.
– Пора получать гражданство.
– А смысл? В последнее время я бываю там так же часто, как и в России – всего пару раз в год.
– Я тут подумал, нам нужно всё-таки дать ребенку гражданство Америки. Смотри, как здорово будет: мама – русская, отец – англичанин, а ребёнок – американец.