Плевать. Я вообще не хочу есть.
И жить.
Как же так?
Какое-то время я просто лежала, глядя в окно, потом на цветы.
Медсестра в это время читала книгу, но мне было лень даже повернуть голову и прочесть на обложке название. Я видела краем глаза, что она поглядывает на меня и вновь погружается в чтение. Периодически подходила, чтобы проверить или поменять капельницу, смотрела шов.
Мне было всё равно. Делайте, что хотите.
– А можно её увидеть? – спросила через какое-то время.
– Ты не дойдёшь, пока ещё очень слабенькая.
– Дойду, – упёрлась.
Лишь бы увидеть! Взглянуть хоть разочек.
– Как только тебе станет чуточку легче, мы обязательно с тобой сходим. Ей тоже нужно немножко времени, чтобы прийти в себя.
Но мне казалось, что от меня скрывают какие-то плохие новости. Что, если при родах с Эмили что-то случилось? А вдруг сейчас они просто стремятся выиграть время и после подменят ребёнка? Я ведь даже не видела свою дочь. Вдруг нашей Эмили уже нет?
Я готова была разрыдаться вновь – ну что за натура! – когда после короткого стука в палате появился Ларри.
Я ждала от него чего угодно: что он будет прятать глаза, скрывая правду или своё разочарование, ждала жалости или упрёка во взгляде, может быть, даже злости. Но он повёл себя так, словно всё вышло как мы и мечтали. Словно я родила в срок здорового ребёнка и он, как мечтал, был на родах со мной. На секунду мне даже показалось, что всё может быть не так уж и плохо. Что мы и из этого периода выберемся. Вместе.
Медсестра тактично оставила нас одних. Ларри добавил в огромную вазу новых цветов – на этот раз алых. Красиво расставил их веером, так что розовые оказались в центре, а красные окружали их полукругом.
– Как ты?
– Нормально.
Попыталась привстать и поморщилась – больно.
Так мне и надо.
– Лежи, лежи. Не представляю даже, как вы, женщины, с этим справляетесь. Слушай, если после всего этого ты не захочешь второго ребёнка, я пойму.
Мысль о втором малыше сейчас, когда мы, возможно, теряем первого, показалась смешной и нелепой.
– Я видел её. Она красавица.
– Видел?
Эти два коротких предложения вселили в меня надежду.
– Да. В реанимации, в боксе. Совсем крошечная. Но это моя дочь. Наша с тобой. Я уже так хочу увидеть её поближе и подержать на руках!
Я не знала, почему Ларри был так уверен в хорошем. Но от его слов и радости в моём сердце воскресла надежда.
С чего я решила, что всё будет плохо? Наша дочь жива. Мы в одной из лучших клиник мира. И она будет жить!
С этой секунды я поставила себе цель скорее встать на ноги и набраться сил, чтобы тоже увидеть Эмили.
Ларри провёл со мной по меньшей мере час, и после его визита я немного поела и привела себя в порядок: причесалась, протёрла влажной салфеткой лицо и обработала бальзамом потрескавшиеся после наркоза губы.
В девятом часу вечера Ларри снова пришёл, и, усевшись рядом с кроватью на мягкий ковёр, смотрел со мной фильм и вставлял комментарии, так что я даже забыла про своё неважное самочувствие и где мы вообще находимся, и думала лишь о том, как хорошо мне сейчас: любимый муж рядом, дочь тоже где-то недалеко и скоро, как только мы обе поправимся, мы будем вместе. И обстановка была совершенно не та, что в привычных больницах. Как будто в хорошей гостинице. Ни запахов, ни резкого люминесцентного света, ни посторонних в палате.
Ларри даже хотел остаться со мной на ночёвку, но я настояла на том, что это бессмысленно и лучше ему отправляться домой. Хотя в душе, конечно, хотела, чтоб он остался. С ним я была под защитой.
Но не могла же я быть эгоисткой! Ему и так пришлось поменять свои планы и сократить количество съёмок. Он и сам ещё не оправился от своих травм.
На следующее утро легче было лишь ненамного. Тошнота продолжала сопровождать меня, живот побаливал, так что мне несколько раз за день кололи обезболивающие. Кроме того, лежать можно было лишь на спине, а это непросто.
После обеда медсестра, с которой мы успели уже познакомиться и подружиться – Дженнифер или просто Дженни – помогла мне подняться с постели. Сперва посидеть, потом походить. Правда, надолго меня не хватило – лишь пару шагов до двери и обратно. Сил почти не было. Но она уверяла: это нормально, и с каждым днём будет лучше. И я, и Эмили постепенно набираемся сил и скоро обе будем жизнеспособны.
Через полчаса я попросила её повторить «прогулку» и прошла почти вдвое больше. Моей целью было дойти без посторонней помощи до реанимации и увидеть дочь. Чем скорее, тем лучше.